В общественном представлении укрепляется мнение о том, что психолог не должен иметь собственных «проблем», а если они есть – он должен все их полностью решить и научиться жить в чем-то наподобие дзена или нирваны – без эмоций, без «трудных дней», без волнений, без боли, без напряжения. И самое печальное, что это не только мифы, распространенные среди далеких от психологии людей: очень часто в иллюзию собственного всесилия впадают сами психологи. Точнее, попав под очарование образа «специалиста, не имеющего собственных проблем», они начинают стремиться к идеалу сверх-мудрого и сверх-адаптивного человека-машины, столь же недостижимого, сколь и ненужного.
Лучше всего об этом сказал когда-то американский экзистенциальный психолог Ролло Мэй: «Я спрашивал себя: “Что должно быть у человека для того, чтобы стать хорошим психотерапевтом? Что такого должно быть у этой конкретной личности, что подскажет нам, что вот он тот самый человек, который действительно сможет помогать другим людям в этом сказочно-долгом пути психоаналитика? Мне было достаточно ясно, что это не приспособление или адаптированность – приспособление, о котором мы так наивно и столь невежественно говорили, будучи аспирантами. Я знал, что хорошо адаптированный человек, который вошёл и сел, чтобы проходить собеседование, не станет хорошим психотерапевтом. Адаптированность – это абсолютно то же самое, что и невроз, и в этом проблема этого человека». В нашем стремлении к «бесчувственному» идеалу есть не только нечто нарциссическое – это еще и попытка защититься при помощи рационального от всего, что может выбить нас из колеи, от всего, что пугает, тревожит, мучает. Но отказ соприкасаться с теми противоречиями, которые неизбежны при проживании своей жизни (а не просто существования в ней), нежелание признаваться в своих слабостях, снижают шансы психолога на исцеление и самосовершенствование.
Отметим, что даже «принудительно» внедряемая обязательная личная терапия для психологов здесь бессильна: многие коллеги, закрывая глаза на собственные симптомы, уверены, что Читать далее
Недавно в New England Journal of Medicine было опубликовано исследование, данные которого указывают на возможную эффективность каннабидиола (КБД) при эпилептических припадках. Легализация каннабидиола в медицинских целях ускорит научно-исследовательские работы в этом направлении. В определенных случаях каннабидиол (КБД) может быть использован в медицине, однако фактических данных пока недостаточно. В 2017 г ВОЗ не рекомендовало врачам использовать каннабидиол в медицинских целях. Предварительные данные исследований на животных и человеке (например, контролируемого исследования, результаты которого опубликованы в New England Journal of Medicine, и ряда других) показывают, что КБД может иметь определенную терапевтическую ценность при приступах эпилепсии и подобных состояниях.
учитывать их в первую очередь. Если состояние клиента вне компетенции терапевта, то терапевт должен направить его к нужному специалисту. Например, психолог должен направить пациента с тяжелой депрессией к психиатру с целью проведения медикаментозной терапии (в дополнении к психотерапии).
Прекратить пить – это лишь начало пути в устойчивую трезвость. Все необходимые инструменты, чтобы не вернуться к стакану, есть только у профессионального нарколога, работающего в клиническом центре лечения алкоголизма. Профессиональная программа терапии алкогольной интоксикации и синдрома отмены требует стационарных условий и лекарственных препаратов группы “А”, возможностей интенсивной терапии и реанимации. Реабилитация рассчитана на то, чтобы алкоголик с помощью специалистов начал осознавать причины, побуждающие его вновь и вновь бежать от реальности и «топить» проблемы в стакане. Во время лечения пациент получает ответы на мучащие его всю жизнь вопросы:
Настоятель Киево-Печерской лавры Павел заявил, что из-за его проклятий погибли четверо музейщиков, которые работали в мастерской. Священник РПЦ в Украине похвастался, что о его деяниях узнал сам митрополит Владимир. “В храме ремонтные мастерские. Были открытые дискуссии о выселении этих мастерских. И я сказал им, что они умрут, если не пойдут. И в один день три человека умерло. После этого они написали открытое письмо Блаженнейшему митрополиту Владимиру. Когда он меня позвал, я видел, что у него из глаз “идут искры”. Он спросил меня, почему я позволяю себе проклинать 