«Не навреди!» должно быть базовым постулатом тех, кто лечит наших детей. Тем не менее, в 2019 году было выявлено, что программа GIDS в клинике Тэвисток снизила возраст назначения детям блокаторов полового созревания. Сделано это на основе исследования, которое, как выяснилось позже, пришло к выводу, что «после года лечения пациенты, которые были рождены женщинами, начали активно жаловаться медицинскому персоналу на то, что они «намеренно пытаются навредить себе или убить себя». Тот факт, что чиновники из Тэвистока игнорировали такие клинические явления, говорит о том, что они согласились с тем, что «переход» является целью сам по себе и не имеет отношения к благополучию отдельных детей, которые сейчас используются как пешки в идеологической кампании.
Это противоречит ответственной и заботливой терапевтической работе, которая основана на необходимости восстановить уважительные, а также любящие связи между психикой и телом. Таковы нормы в любой другой области терапевтической практики. И настало время привлечь к ответственности идеологов, похитивших гендерную субкультуру у психотерапии.
Маркус Эванс
Маркус Эванс публикуется также в своём твиттер-аккаунте @marcusevanspsyc. Он является частно практикующим психоаналитиком, а ранее работал психотерапевтом-консультантом и руководителем службы по работе со взрослыми и подростками в Тэвистокском и Портманском трастах НСЗ Великобритании. Он является автором книги Making Room for Madness in Mental Health: The Psychoanalytic Understanding of Psychotic Communication. («Создание пространства для безумия в сфере охраны психического здоровья: психоаналитическое понимание психотической коммуникации»)
Статья Почему я уволился из Тэвистока ?
Детям, нуждающимся в транс-идентификации, нужна психотерапия, а не просто «подтверждение» и медикаментозное лечение
Маркус Эванс.
За последние пять лет количество обращений в Тэвисток-центр в северной части Лондона, единственной в Великобритании клинике Национальной системы здравоохранения (NHS, НСЗ), которая обслуживает детей с проблемами развития гендерной идентичности, увеличилось на 400 процентов. В этот период также произошло резкое изменение структуры обращения за лечением. Раньше подавляющее большинство пациентов составляли мальчики. В настоящее время преобладают биологические женщины, которые утверждают, что имеют мужскую гендерную идентичность, часто после быстрого наступления половой дисфории в подростковом возрасте.
Мы не до конца понимаем, что происходит в этой сложной области, и необходимо систематически и объективно исследовать это явление. Но в нынешних условиях это стало трудным, поскольку дискуссии постоянно прерываются из-за обвинений в трансфобии. Как я утверждал в своём майском докладе 2019 года в Палате лордов, этот де-факто режим цензуры наносит вред детям.
Те, кто отстаивает беспрекословное принятие и «утверждение» транс-идентифицированных детей, часто заявляют, что любая задержка или нерешительность в содействии желаемому переходу ребенка в другой пол может нанести непоправимый психологический вред и, возможно, даже привести к самоубийству. Они также обычно ссылаются на исследования, направленные на то, чтобы доказать, что переходный ребенок может ожидать более высокого уровня психологического здоровья и удовлетворенности жизнью. Ни одно из этих утверждений не соответствует каким-либо надежным данным или исследованиям в этой области. Они также не совпадают с теми случаями, с которыми я сталкивался десятилетиями, работая психотерапевтом.
В течение 80-х лет ХХ в я исследовал взрослые парасуициды (очевидные попытки самоубийства или суицидальные намерения). Некоторые из моих пациентов перенесли операцию по смене пола и часто злились на потерю своей биологической сексуальной функции. Они также были обижены на психиатров, которые, по их мнению, не смогли должным образом исследовать основные психологические трудности, связанные с гендерной дисфорией.
Как психотерапевт, я консультировался с различными службами психического здоровья, которые помогали пациентам со столь сложным поведением. В этом качестве я заметил, что гендерная дисфория иногда также развивалась у пациентов, у которых в анамнезе были серьезные и стойкие психические заболевания или расстройства личности. Общей темой в их выступлениях было убеждение, что физическое лечение устранит или разрешит те аспекты их Собственного Я, которые причиняют им психическую боль. Когда такие медицинские вмешательства не смогли устранить их психологические проблемы, разочарование могло привести к эскалации самоповреждений и суицидальных мыслей, поскольку обида и ненависть к самим себе проявлялись по отношению к их телу.
Один молодой человек, у которого диагностировали шизофрению, боялся собственной агрессии, поскольку однажды он угрожал своей матери (от которой он ожидал заботы о себе) оружием. После того, как я лечил его в течение нескольких месяцев, во время которых он исследовал свой страх перед собственным взрывным характером, пациент внезапно объявил, что хочет сменить пол. Не было никаких предыдущих доказательств гендерной дисфории, упомянутых ни в его заметках, ни в его консультациях со мной.
В то время шизофрения была негативным показанием к операции по смене пола. Тем не менее, пациент был быстро обследован и принят в клинику гендерной идентификации Charing Cross. По моему мнению, смена пола, вероятно, была стратегией для обездвиживания его пугающего настроения и страха перед психотическими вспышками (поскольку женщины стереотипно менее агрессивны и реже угрожают физическим насилием). Я написал в Чаринг-Кросс, рекомендовав разрешить продолжать психотерапию и приостановить лечение с целью смены пола, чтобы можно было решить эти более глубокие проблемы. Команда, лечившая пациента, указала на свое несогласие и продолжила своё намерения.
Мои опасения в этой области стали более острыми весной 2018 года, после того как я ушел с активной работы психотерапевта и вошел в состав Совета управляющих Национальной службы здравоохранения Тэвистока и Портмана, в котором работает Служба развития гендерной идентичности (GIDS) Национальной службы здравоохранения при вышеупомянутой клинике Тэвисток. Это – государственное учреждение, доступное каждому в Великобритании. Почти как только я присоединился, мне стало известно о растущем противоречии по поводу GIDS. Пришло письмо от группы родителей, жалующихся на то, что их дети часто включаются в программу смены пола GIDS без какого-либо серьезного психологического обследования. Автор письма, мать, представляющая группу родителей, написала мне в качестве представителя Совета управляющих, и я распространил копии этого ответа другим коллегам.
Примерно в то же время к доктору Дэвиду Беллу, старшему консультанту в Tavistock & Portman NHS Trust и управляющему Тэвистокской больницей, обратились 10 сотрудников GIDS (что составляет примерно одну пятую часть лондонской службы), которые имели серьезные этическте опасения, аналогичные тем, которые выражены в письме родителей. Эти опасения включали неадекватное клиническое обследование пациентов, которых подталкивают на ранние медицинские вмешательства, а также неспособность GIDS противостоять давлению со стороны активистов. Как я обнаружил, это было уже не первый раз, когда такие проблемы подняты на рассмотрение. Тринадцать лет назад психотерапевт Сьюзан Эванс (которая, насколько мне известно, является моей женой) выразила обеспокоенность по поводу тщательности процесса обследования некоторыми сотрудниками.
Как управляющий Тавистокского треста, я лично был свидетелем попыток руководства треста отклонить или подорвать репутацию доклада д-ра Белла, который он представил в конце 2018 года, так и письмо родителей. Д-ра Белла обвинили в выдумывании описанных им тематических исследований, начали расспрашивать о его полномочиях, ему активно не предоставляли отчеты некоторых членов совета и запретили ему присутствовать на совещании, когда обсуждался ответ Заместителя по медицинской части на его доклад.
Из многолетнего опыта управления клиническими областями в Национальной службе здравоохранения я узнал, что такие усилия по устранению или дискредитации серьёзных и обоснованных опасений обычно приводятся теми, кто стремится избежать ответственности и защитить свои методы от критики. Такой защитный, корыстный подход был бы опасен и нежелателен в любом контексте Национальной системы здравоохранения. Это было особенно тревожно в контексте работы с уязвимой молодежью, изменяющей саму жизнь посредством необратимых решений, которые имеют неизвестные медицинские последствия. И поэтому в 2019 году я уволился из совета управляющих Тэвистока в знак протеста против неспособности совета решить серьезные проблемы, высказанные доктором Беллом и родителями.
Многие специалисты в области охраны психического здоровья разделяют эти опасения.
…Продолжение см. ниже
реклама от администратора сайта
Помощь психолога, психотерапевта, психиатра . Клинический гипноз. Консультации кризисных пар. On-line консультации
Терапевтические группы. Кабинет в центре. Парковка. ИП Юдицкий И.В.
УНП 692150445, 220004, Минск, ул.Мельникайте, 2-503А, +375 29 1188838 (А1) р\с BY36 ALFA 3013 2569 0600 1027 0000, ЗАО “АЛЬФА-БАНК” ул. Сурганова, 43-47, 220013 Минск, Республика Беларусь. СВИФТ – ALFABY2X, УНП 101541947, ОКПО 37526626
Ссылка на страницу ДОГОВОРА ПУБЛИЧНОЙ ОФЕРТЫ – тут. Посещение – после собеседования по телефону и предоплаты (ч\з кассу любого банка, банкомат, интернет-банкинг с карточек VISA и MasterCard или с помощью расчётной системы ЕРИП). Рассрочка по программе “ХАЛВА” – при предоплате (рассрочка 2 мес) 5-ти сеансов по согласованному графику, либо (рассрочка 3 мес) 10-ти сеансов , с предварительным одобрением графика посещений. Наличные не принимаются. Портал для безопасной оплаты с карточки: YDIK.COMРасписание (свободное время для записи на консультации и сеансы)
Но говорить об этом публично сложно. Журналисты, которые исследовали эту область, сообщают, что, хотя опрашиваемые готовы говорить конфиденциально о своих проблемах, они избегают называться по именам, опасаясь, что их обвинят в фанатизме или предъявят претензии в нарушениях прав человека. В превосходной книге 2019 года «Изобретая трансгендерных детей и молодежь» авторы Хит Брунскелл-Эванс и Мишель Мур собрали вместе опытных клиницистов и ученых, чтобы подвергнуть критике определенные подходы к гендерной дисфории. Но GIDS пригрозил судебным иском против издателя и потребовал ознакомиться с книгой перед публикацией.
Что еще хуже, к усилиям по подавлению немодных взглядов присоединились некоторые ведущие организации, в том числе Американская академия педиатрии (AAP), чье политическое заявление по вопросу «Обеспечение всестороннего ухода и поддержки для трансгендерных и разноплановых детей и подростков» было яростно развенчано в недавно опубликованной рецензируемой журнальной статье Джеймса Кантора. «Хотя почти все клиники и профессиональные ассоциации в мире используют так называемый подход бдительного ожидания для помощи детям с гендерным разнообразием (GD), заявление AAP вместо этого отвергает этот консенсус, поддерживая трансгендерное утверждение в качестве единственно приемлемого подхода», – пишет Кантор. Подход AAP, подобный тому, который применяется многими клиницистами в GIDS, кажется, в большей степени обусловлен политической идеологией, чем представлениями о клинических потребностей детей и клинической действительности.
Частично эта тенденция коренится в нелепой идее о том, что каждый человек, включая детей, имеет врожденную гендерную идентичность, сродни религиозной душе, которую каждый обнаруживает и лелеет. Но, как недавно писали авторы Уильям Дж. Мэлоун, Колин М. Райт и Джулия Д. Робертсон в журнале Quillette, такая концепция гендерной идентичности сомнительна. Этот термин обычно определяется как означающий «внутреннее, глубокое» чувство того, является ли человек мужчиной или женщиной (или, в случае детей, мальчиком или девочкой), обоими или ни тем, ни другим. Также стало общепринятым утверждать, что это чувство идентичности может быть надежно выражено детьми в возрасте трех лет. Хотя эти утверждения о гендерной идентичности поначалу не привлекали систематического изучения, сейчас они стали предметом критики со стороны растущего числа ученых, философов и работников здравоохранения. Исследования развития показывают, что дети младшего возраста имеют только поверхностное понимание гендера и пола (в лучшем случае). Например, до семи лет многие дети часто верят, что если мальчик надевает платье, он становится девочкой. Это дает нам основание сомневаться в том, что у маленьких детей вообще существует согласованная концепция гендерной идентичности. В той степени, в которой может существовать любая такая идентичность, концепция опирается на стереотипы, которые поощряют связь пола с полом.
Это, безусловно, правда: психотерапевты не должны пытаться навязать свое представление о том, что «нормально» пациенту, который считает, что он или она – транс. Они также не должны пытаться обратить человека в свой образ мышления. Однако, как и во всех контекстах, психотерапевт должен противостоять искушению приостановить любопытство, некритически принять презентацию пациента за чистую монету, а затем выступить в роли скачущего в восторге чирлидера для изменяющих жизнь актов перехода. Скорее, цель исследовательской терапии должна состоять в том, чтобы понять смысл презентации пациента, чтобы помочь ему развить понимание себя, включая желания и конфликты, которые определяют их индивидуальность и выбор.
В некоторой степени крайнее почтение, которое сейчас проявляется к трансгендерным детям, может быть связано с общими изменениями в восприятии врачей и других авторитетных деятелей в эпоху Интернета. Ранее такие авторитетные деятели имели лицензию на клиническую оценку своих пациентов в соответствии с их опытом, такая охрана здоровья пациента теперь считается контролирующей и даже репрессивной. В настоящее время многие пациенты видят визит врача через призму потребительской культуры, в которой клиент всегда прав.
Когда врачи всегда дают пациентам то, что они хотят (или думают, что хотят), последствия могут быть катастрофическими, как мы уже видели с кризисом пероральных опиоидов. И есть все основания полагать, что ненадлежащее медицинское лечение детей с гендерной дисфорией может привести к тем же последствиям. Практикующие специалисты по понятным причинам хотят защитить своих пациентов от психической боли. Но быстрые исправления, основанные только на самоотчете, могут иметь трагические долгосрочные последствия. И все большее количество транс-десисторов (также известных как детранзиторы) уже ищут виновных медицинских работников, которые посмели возразить их убеждениям. В 2019 году, когда бывшая транс-идентифицированная британская женщина по имени Чарли Эванс выступила с публичным заявлением о своем нежелании участвовать в подобной кампании, с ней связались «сотни» других дезисторов, и они сформировали группу под названием The Detransition Advocacy Network, чтобы позволить им высказаться и получить поддержку в спорной среде, где доминирует догматическая транс-идеология.
В Национальной системе здравоохранения, как правило, по закону врачи обязаны обсуждать серьезные негативные последствия любого предлагаемого лечения. Однако, как и во многих других отношениях, проблема гендерной дисфории, похоже, выходит за рамки обычных правил, регулирующих медицинскую практику. Многие участники этой области отмечают тот особый факт, что, несмотря на необычайную озабоченность абстракцией пола, которая охватывает эту область, мало обсуждается настоящая реальность о сексе и репродуктивной функции.
Клиницист, давшая интервью Лондонскому изданию «Таймс» (https://www.thetimes.co.uk/article/it-feels-like-conversion-therapy-for-gay-children-say-clinicians-pvsckdvq2), сообщила, что её поощряют даже не спрашивать пациентов об этих проблемах: «Я хотела бы спросить, с кем они желали бы иметь отношения, но старшее руководство ответило мне, что пол полностью отделен от секса». И все же часть борьбы за развитие в подростковом возрасте требует, чтобы мы смирились с реальностью того, кто мы есть, включая нашу сексуальность, данную нам от рождения, и различные роли, требуемые от нас нашими репродуктивными функциями. Существуют всевозможные тревоги, связанные с этими обстоятельствами и функционированием тела, – тревоги, которые могут быть настолько серьезными, что могут исказить наше самосознание. Как отметил доктор Кантор, имеющиеся исследования показывают, что большинство детей до подросткового возраста, которые представляют себя трансами, в конечном итоге возвращаются к идентичности, которая соответствует их биологическому полу. Тем не менее, многие из этих детей (и их родители), кажется, получают мало информации о том, какой вред будет нанесён их жизни, если они начнут смену пола. По словам одной молодой женщины, которая прошла через это: «Много разговоров о гендерной политике и никаких о физических реалиях, связанных с переходом».
Что касается несовершеннолетних, информированное согласие на лечение обычно может быть выражено родителями. Но эти решения обычно принимаются, когда у ребенка опасное для жизни физическое заболевание или требуется операция. Не менее сомнительно полагаться на информированное согласие в отношении медицинских вмешательств на гендерной основе с последствиями на всю жизнь, если никто не может быть уверен, что этот ребенок будет думать через 10 лет. Идея лечения гендерной дисфории с медицинской точки зрения заключается в том, чтобы перенести фокус проблемы с психики на тело. Но хотя убеждения могут измениться, последствия таких медицинских вмешательств могут быть необратимыми.
Поразительно наблюдать за тем, как некоторые члены лобби по утверждению трансгендерности высказываются о своем подходе, несмотря на отсутствие надёжных данных исследований. И большая часть данных, которые существуют, не в состоянии поддержать их требования. Например, исследование 2011 года (см: https://www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/21364939) показало, что «лица с транссексуализмом после смены пола имеют значительно более высокий риск смертности, суицидального поведения и психической заболеваемости, чем население в целом». И хотя в статье 2018 года, посвященной изучению влияния блокаторов гормонов, был сделан вывод, что «доказательства низкого качества свидетельствуют о том, что гормональное лечение трансгендерных подростков может достигать намеченных им физических эффектов», авторы также обнаружили, что «доказательства психосоциального и когнитивного воздействия этих эффектов обычно отсутствуют».
В 2016 году Центр медицинских услуг США и Medicaid в США провел обзор долгосрочных исследований результатов операций по смене пола (см: https://www.cms.gov/medicare-coverage-database/details/nca-decision-memo.aspx?NCAId=282&bc=ACAAAAAAQAAA&). В 33 исследованиях у большинства были выявлены методологические погрешности, которые привели к ненадежным выводам. А исследования, признанные надежными, не показали существенных улучшений в психологическом функционировании после операции по смене пола. Таким образом, имеются свидетельства сильного уклона в сторону финансирования и публикации исследований, которые основаны на предрассудках и эти предрассудки подкрепляются усилиями похоронить данные, которые опровергают эти сомнительные методы.
На самом деле, некоторые исследования были преждевременно прекращены из-за явного противодействия со стороны сторонников лоббистских групп и их союзников по СМИ. В 2017 году Университет Спа отрицал расширение исследований, проводимых психотерапевтом Джеймсом Каспианом, на пациентов, стремящихся обратить вспять последствия операции по смене пола (см англоязычную публикацию https://www.spiked-online.com/2019/02/22/my-battle-with-the-transgender-thoughtpolice/). «Основная причина – сказал он – заключалась в том, что это может вызвать критику исследований в социальных сетях, а критика исследований – это критика университета, и они также добавили, что лучше не оскорблять людей» (см: https://www.bbc.com/news/uk-41384473).
Кеннет Цукер, известный исследователь и клинический руководитель Клиники гендерной идентичности детства, юношества и семьи в Торонто, был уволен в 2015 году сразу после того, как транс-активисты обвинили его в проведении «конверсионной терапии». Претензии оказались необоснованными, и Центр наркомании и психического здоровья, его работодатель, согласился выплатить доктору Цукеру 586 000 долларов (см: https://thevarsity.ca/2018/10/14/camh-settles-with-u-of-t-professor-kenneth-zucker-over-2015-report/) в рамках законного урегулирования (и извинился «безоговорочно» за лечение, которое он проводил). Последующее расследование полностью реабилитировало профессора Цукера, и стало ясно, что активисты, требующие его отстранения, просто злились на то, что он помог детям договориться с их биологией перед «переходом» (это так называемая стратегия «бдительного ожидания», которую наиболее ответственные врачи используют во всем мире).
* * *
В своем докладе Тэвистокскому и Портманскому траст-совету НСЗ доктор Белл упомянул высокий процент пациентов, страдающих гендерной дисфорией, которые также страдают от других сложных проблем, таких как травма, аутизм, сексуальное насилие в прошлом и синдром дефицита внимания. Этот вывод согласуется с растущим объемом знаний, которые связывают развитие половой дисфории с психологическими факторами. С тех пор как я оставил свою должность в Тэвистоке, со мной связались многие родители, которые спрашивали совета о том, как вести себя с детьми, которые часто проявляют один или несколько из этих факторов. Как правило, родители были обеспокоены тем, что такие службы, как Тэвисток, поощряют идею о том, что проблемы их ребенка могут быть всесторонне решены просто путем изменения пола.
Они также выражали обеспокоенность тем, что их ребенка пичкают онлайн-видеоматериалами, в которых детям рассказывается, как преодолеть любые номинальные клинические проблемы, с которыми они могут столкнуться. Все более распространенной характеристикой детей, страдающих гендерной дисфорией, является глубокая вовлеченность в групповые онлайн-чаты, которые поддерживают их чувство несоответствия, побуждают расценивать призывы к умеренности (даже родительские) как вражеские и которые перекликаются с языком веб-сайтов, культивирующих анорексию и самоубийства. Как и в случае с настоящими культами, последователям рекомендуется верить, что весь их спектр личных проблем может быть решен, если они подхватывают одну всеобъемлющую догму. «Чувствуете себя не в своём теле, чувствуете, что оно вам не подходит?» – спрашивает сайт «Трансгендерный рай» (см: https://transgenderheaven.com). «Вот группа, которая понимает ваши чувства несоответствия и замешательства и может предложить вам идентичность, может обеспечить уверенность и чувство соответствия». Или, как сказал один из влогеров на YouTube, поддерживающий трансгендеров: «Транс – это решение от ощущения себя дерьмом».
«Мой онлайн-опыт, на который повлиял этот уровень группового мышления, уровень моральной политики и постоянные скрытые угрозы социального разоблачения и остракизма, сделал меня очень скрытым и тревожным человеком», – сообщила одна женщина о своем опыте общения Интернете (см: https://www.feministcurrent.com/2019/06/04/dagny-on-social-media-gender-dysphoria-trans-youth-and-detransitioning/). «Это сделало меня параноиком из-за мотивов окружающих людей. Я считала своих родителей фанатиками и лицемерами, потому что Tumblr (групповой чат) сказал мне об этом; потому что они мужественно держались и долго позволяли мне начать принимать гормоны. Любой, кто вёл себя аналогично, был, согласно Tumblr, врагом. Одна трансгендерная особь, называвшая себя в женском роде – даже заставила меня испытывать абсолютную ненависть. Версия морали и справедливости Tumblr заставила меня – впечатлительного, неуверенного подростка – чувствовать, что мое единственное безопасное место было в моей голове, где меня никогда не будут обманывать».
Влиятельный британский психоаналитик Роджер Эрли Мани-Кёрл однажды описал (https://www.pep-web.org/document.php?id=ijp.052.0103a) трудности, с которыми мы все сталкиваемся, примирившись с тремя различными реальностями, традиционно связанными с фактами жизни: 1) наша зависимость от наших матерей в младенчестве, 2) различия между полами и 3) разница между поколениями. Взятые вместе, эти реальности открывают нам глаза на болезненные истины о нашей зависимости от других, наших собственных личных ограничениях и нашей смертности. Даже те из нас, которые считают, что мы хорошо приспособлены и счастливы, часто оказываются неосознанно защищающимися от всех последствий этих реалий.
В некоторых случаях эти защитные механизмы могут заставить нас радикально изменить способ представления себя в этом мире. Но зрелость и психологический рост требуют от нас не избегать и не искажать реальность того, кто мы есть на самом деле, а кто – нет. Механизмы, разработанные для того, чтобы отрицать или искажать реальность, могут навредить нам, предотвращая дальнейшее эмоциональное развитие. И поэтому имеет смысл понимать наше отношение к полу и его выражение в контексте нашей борьбы с этими реальностями, а не рассматривать пол как отдельную проблему, оторванную от биологической реальности.
Младенцы, как правило, полагаются на внимательную материнскую фигуру, чтобы привести их в мир и заботиться о них. Эти (надеюсь) любовные и заботливые отношения обеспечивают основу для развития психики и чувств ребенка. Влиятельный педиатр и психоаналитик Дональд Винникотт описал отношения матери с младенцем на этой стадии как первичную материнскую озабоченность (https://www.oxfordclinicalpsych.com/view/10.1093/med:psych/9780190271374.001.0001/med-9780190271374-chapter-39). Очарование материнской озабоченностью разрушается, когда реальность сталкивает ребёнка с отлучением от груди, и мать выходит на работу или рожает другого ребенка.
Разлучение с матерью является важной частью психологического развития ребенка. Однако психологическая и физическая сепарация может восприниматься как травма. Это, в свою очередь, может привести либо к желанию обладать матерью в некотором роде, либо к обиде на мать, так как младенцу трудно отказаться от идеальных отношений, представленных базовой материнской заботой. В недавней статье под названием «Время и иллюзия Эдемского сада» (см: https://www.tandfonline.com/doi/abs/10.1080/00207578.2018.1556072) психоаналитик Джон Стайнер описывает общую фантазию возвращения к воображаемым идеализированным отношениям с матерью. Эта фантазия часто связана с идеализированным временем, местом или отношениями в жизни пациента до того, как эта жизнь стала более сложной или фрустрирующей.
Основные биологические реалии и различия между полами могут вызвать сильное чувство отчужденности у некоторых членов транс-сообщества. Каждый человек индивидуален, но некоторые люди, кажется, считают, что они были травмированы исключены из своего законного женского пола, и поэтому любая попытка женщин с натальной точки зрения исключить их воспринимается как психологическая атака (о чем свидетельствуют их иногда шокирующе интенсивные выражения гнева).
Я считаю, что эта чувствительность к исключению из женских пространств иногда связана с неосознанными тревогами и обидами, связанными с травматическим отрывом от основного опекуна. Это помогает объяснить, почему некоторые члены транс-сообщества ведут себя так, как будто их психологическое благополучие зависит от их права входить в любое женское пространство, даже если биологические женщины могут чувствовать, что это навязчиво и угрожающе.
Американо-канадский сексолог Рэй Бланчард ввел термин аутогинефилия, чтобы описать склонность мужчины к сексуальному возбуждению от мысли о себе как о женщине. Но даже в тех случаях, когда такие сексуализированные импульсы отсутствуют, транс-женщина может возбуждаться желанием создать самозаполненную замену матери (или фигуре матери). По моему клиническому опыту, такие сильные психологические защиты доминируют в сознании и тем самым мешают человеку рассмотреть альтернативные взгляды или другие, лежащие в основе их психологические структуры.
Параллельно с этими проблемами привязанности дети также сталкиваются с реальностью, связанной с их биологическими ограничениями, как существ мужского или женского пола. Это может спровоцировать зацикливание или соперничающие чувства по отношению к другому полу. В рамках нормального развития ребенок экспериментирует с различными способами выражения своей сексуальности и отношениями к противоположному полу. Мальчик должен смириться с тем фактом, что у него есть половой член, и что ему в конечном итоге придется проникнуть в женщину, чтобы зачать ребенка. Девочка должна позволить проникновение внутрь, если она хочет ребенка. Тревога, вызванная этими различными сексуальными ролями и их различными потребностями, может вызвать расстройство или тревогу, которая затем приводит к отрицанию сексуальности. (Когда одному из моих знакомых детей рассказали, как рожали детей, он ответил, что это отвратительно и что люди в ходе такого процесса могут пострадать.) Физическое различие между полами может восприниматься настолько травмирующим, что приводит к попытке отрицать половые различия в целом. Мужчины могут завидовать репродуктивным способностям женщин, а женщины – завидовать мужской потенции, воспринимаемой как свидетельство силы в этом мире. Это универсальное человеческое явление, с которым мы все должны бороться и разрешать его.
Это может помочь объяснить любопытную настойчивость некоторых транс-женщин в том, что их биологически мужские тела не дают им конкурентных преимуществ в спорте; или что их мужские тела и сексуальная анатомия не должны рассматриваться как угрожающие женщинам в уязвимых местах, таких как раздевалки и кризисные центры для жертв изнасилований. Такие заблуждения, в свою очередь, поощряют обширную академическую экосистему самопровозглашённых специалистов по гендерным вопросам, которые настаивают на том, что сама идея разделения человечества на мужчин и женщин – основы полового размножения и, следовательно, выживания нашего вида – каким-то образом опирается на искусственную конструкцию.
Повторим: каждый случай индивидуален, и люди могут прийти к своей транс-самоидентификации разными способами. Чрезвычайно сложный характер их состояния означает, что молодые люди с гендерной дисфорией, помимо прочего, нуждаются в доступе к независимым клиницистам, которые защищают долгосрочные интересы своих пациентов, а не используют своих пациентов для продвижения идеологической программы.
Для этого клиницисты должны сохранять дистанцию от активистов, чтобы сохранять спокойствие и выполнять независимые от общественного мнения обследования. К сожалению, в докладе доктора Белла упоминались несколько сотрудников, то есть руководство службы GIDS в Тэвистоке, похоже, уступило давлению активистов. И в статье в «Таймс» рассказывалось о пяти бывших сотрудниках «Тэвистока» (см https://www.thetimes.co.uk/article/calls-to-end-transgender-experiment-on-children-k792rfj7d), которые полагали, что «трансгендерные благотворительные организации, такие как «Русалки» (https://www.theguardian.com/technology/2019/jun/16/trans-childrens-charity-apologises-after-parents-emails-published-online), оказывали« вредное» воздействие, поощряя смену пола в качестве тотального решения для запутавшихся подростков». Это представляет собой серьёзную проблему.
Правильный процесс оценки состоит из двух частей. Во-первых, следует использовать расширенный психотерапевтический подход, чтобы оценить и попытаться понять, какой смысл пациент вкладывает в своё недовольство полом. Важно, чтобы сюда включалось понимание семейного и социального контекста, в котором возникло любое расстройство. Кроме того, оно включает в себя понимание менее сознательных факторов, которые лежат в основе гендерной идентичности. Эта сложная психологическая работа может показаться угрожающей, поскольку она часто бросает вызов убеждению человека, непримиримо верующего в то, что только изменение сексуальной идентичности может принести облегчение к его проблемам.
Во-вторых, оценка должна исследовать вопрос информированного согласия и включать в себя полное обсуждение потерь и рисков, связанных с любым активным вмешательством, которое может поставить под угрозу биологическое функционирование. Вопрос о том, насколько человек осведомлен о последствиях медицинского вмешательства, следует рассматривать в качестве важнейшего показателя. Например, если у человека нет никакого беспокойства о перспективе и результатах вмешательства, это отсутствие беспокойства должно быть классифицировано как симптом, который подлежит исследовать далее, а не просто как положительная мотивация пациента.
Мы также должны помнить, что пациенты с симптомами половой дисфории часто отделяются от своего натального тела, которое, по их мнению, содержит нежелательные или неприемлемые части личности. Фантазия о том, что человек может лепить тело в соответствии со своими желаниями, добавляет (временно) чувство силы и контроля над телом и всем, что в нем содержится. Это имеет сходство с синдромом дисморфомании-дисморфофобии, при котором человек становится одержимым физическим недостатком. Такие люди часто обращаются к косметической хирургии с верой в то, что их проблемы будут решены, если изъять недостатки. Но в случае гендерной дисфории медицинское вмешательство не может полностью искоренить реальность натального пола пациента. Это может привести к ощущению преследования, поскольку тело напоминает о продолжающемся существовании нежелательного аспекта личности.
Это чувство преследования иногда приводит к ненависти к себе, которая может превратиться в суицидальные мысли. В других случаях ненависть прорывается наружу, и человек начинает чувствовать, что его окружают люди, которые ставят под сомнение обоснованность своего утверждения о том, что он является воплощением избранного им полом. Очевидно, что агрессивные элементы протранс-группы начинают кампанию, направленную на то, чтобы угрожать всем тем, кто отказывается от такого утверждения. Как будто они верят, что могут вылечить свои собственные внутренние сомнения в обоснованности своих гендерных претензий, если смогут контролировать взгляды других, что помогает объяснить крайние чувства травмы, которые они испытывают, когда считают, что их неправильно поняли.
Эта битва за восприятие начала влиять на правовую систему в Великобритании и других странах, которые используют самоидентификацию в качестве правовой основы для классификации. А упоминание биологического пола, а не гендера в настоящее время можно отнести к категории преступлений на почве ненависти (см: https://www.telegraph.co.uk/news/2019/12/22/transgender-woman-accused-hate-speech-wearing-t-shirt-stating/), а не к выражению, которое фактически является правильным.
Меня просят совета некоторые родители, чьи дети вдруг объявляют о своей половой дисфории. Некоторые говорят мне, что они не доверяют подходу, предлагаемому местным врачом. Я говорю им, что любой намек на то, что клиницисты отталкивают ребенка от чёткой, универсальной программы диагностики и лечения, следует рассматривать как красный флаг. Но это сложно, потому что основанные на «гендерном утверждении» подходы принимаются службами охраны психического здоровья детей как стандарты.
Тема ЛГБТ, которую затронуk (не cvju удержаться), актуальна не всем.
Не побоюсь сказать, что для некоторых – она “потусторонняя”, т.е. находится в иной, иногда не воспринимаемой или недоступной плоскости жизни.
Ссылку размещаю для дюжины своих клиентов, главным образом – родителей, обратившихся из-за проблем подростков. В том числе – некоторых, вышедших из терапии, и, уже покинувших нашу богомзабытую страну…