Выбор пары: инстинкт, влечение, осознание, опыт. Что доминирует ?

Как формируется сексуальное влечение и выбор конкретного объекта для отношений ?
С чего начинается ?
С подсознательной идентификации объекта с матерью у мужчин,или с отцом у женщин ? С запаха ? С несгибаемого убеждения “эта (этот) — моя ?”
Я склонен считать, что внутри каждого сформирован некий более, или именее расплывчатый внешне-внутренний идеал. И сексуальное влечение начинается с осознанного или бессознательного соответствия объекта этому идеалу…
Возможно, у нас есть гены, которые включают это влечение, когда органы чувств подают на “центральный компьютер” информацию, что у объекта высокая вероятность набора генов, очень ценных для “соединения и комбинации” с генами субъекта … 🙂
Насколько мы способны осознавать и контролировать своё влечение и поведение, когда встречаем генетически, или подсознательно идентифицированный “объект” ?
От себя лично, исходя из собственного опыта пока заявлю, что с возрастом, особенно после 50-ти, начинаешь гораздо лучше понимать, что ТОБОЙ ДВИЖЕТ в страсти к женщине. Осмелюсь даже (нескромно) заявить, что эта осознанность и способность к КОНТРОЛЮ чувств совершенно не портит весь букет ощущений и переживаний от секса, хотя того “безумства”, как в 20-25 лет не присутствует.

Самое приятное в осознании и контроле – это “ДРУЖБА с реальностью” и глубокая ответственность, основанная на ясном, чётком понимании
а) последствий своих действий,
б) мотивов партнёра
( в стандартном варианте “в омут страсти с головой” эти пункты весьма затуманены…)

Из популярной, но вызывающей доверие литературы, более остального, на эту тему, мне понравилось

Протопопов. “Трактат о любви в понимании жуткого зануды” скачать: http://ydik.com/books/TrLove.rar

В “Трактате” подробно исследована этология половых инстинктов человека: рассматриваются такие понятия как примативность, ранговый потенциал, внутригрупповая иерархия; затрагиваются понятия альтруизма, ревности, совести и долга. Рассмотрены инстинктивные основы брачного поведения людей, как биологического вида. Вначале сжато рассматриваются биологические предпосылки; затем освещаются инстинктивные критерии выбора брачного партнера у людей; даются практические советы. Завершает изложение этологический обзор инстинктивных мотиваций поведения людей.

Оглавление
Введение. Этология как наука о любви. 1
Определимся 4
А зачем, собственно, размножаться? 6
Почкованье и половой процесс 7
О гермафродитах и эволюции способов размножения 8
О разнополых и половом отборе 9
О разнообразии и риске 12
О базисе брачной стратегии 13
О нашем первобытном «Я», или в общих чертах про человеческие инстинкты. 15
О стадной иерархии 17
О примативности 21
О критериях полового отбора 23
О принцах 26
О принцессах 28
О самоселекции человечества и борьбе двух “Я” 31
Про алкоголь 36
О педагогике и внебрачных детях 38
О мужьях, любовниках и половом удовлетворении 41
Так кого же больше? 43
Происхождение семьи, проституции и промискуитета 45
Ещё о выборе 49
Что делать мужчине, если никак не везёт 52
Практические следствия для женщин 58
О доблести, славе и унижении 63
ЗАЗНАВШЕЕСЯ МЛЕКОПИТАЮЩЕЕ 65
этологическое продолжение 65
Естественники и гуманитарии: краткая история подхода 65
О презумпции неинстинктивности 67
Так что же такое — инстинкт? 70
О культуре, примативности и идеализме 78
О рангах и ранговых потенциалах 80
Можно ли изменить свой ранговый потенциал, и нужно ли это делать? 84
Вечный вопрос 86
Об оптических обманах и наблюдательной селекции 94
О мужской, женской и детской иерархичности 95
Про эгоизм и эгоцентризм 96
О феминизме и особенностях поведения 98
Этологические миниатюры 102
Об агрессивности и криминальности 110
О религии, искусстве, и рекламе 113
Заключение 114
Рекомендуемая литература 115

Многие юные читатели Трактата фанатеют, ошарашенные прекрасно, доходчиво поданной информацией. Книга, безусловно – ценная. Но я советовал бы принимать её к ОСМЫСЛЕНИЮ, а не как “руководство к действию”.  Полезно понимать, что концепция Протопопова – не более, чем очередная “система описания”, или карта части нашего мира, касающейся отношений. Весьма совпадающая с “территорией” . Но не единственно верная….

Критика Б. Шипова:
Хотя у Протопопова в самом начале его книги “Трактат о любви, как ее видит жуткий зануда” значится: «Введение. Этология как наука о любви»1 и в первой же строчке повторяется: “Эта книга – о любви”, на самом деле его трактат совсем не о том: он о сексуальных предпочтениях, от которых до любви — дистанция огромного размера.
Протопопов выносит в эпиграф мудрую мысль со ссылкой на Г.Галилея: «Истинное знание — знание причин». Стремление к выяснению причин и тем самым к истинному знанию можно только приветствовать. Однако, в начале следующей главы под названием «Определимся» читаем: «…будем рассматривать любовь как состояние человека, заключающееся в полоспецифической фиксации интереса к одному из возможных брачных партнёров. И главной целью нашего рассмотрения будет это самое “к одному из”. Почему именно к этому? А что будет, если к другому? На эти и им подобные вопросы мы и постараемся ответить ниже». Таким образом, главной целью книги стало кто в кого влюбляется, а причины, почему люди вообще стали влюбляться, куда-то пропали, так и не прояснившись.
Любовь есть влечение к единственному лицу. Вроде бы именно это и имеет в виду автор, ставя себе задачу: “главный вопрос нашей книги – почему выбран именно тот, а не другой?” “«Почему именно к этому?», но все дальнейшее содержание трактата — о влечении женщин к определенному типу мужчин, что отнюдь не одно и то же. “Мне нужна только ты! Никто не в состоянии тебя заменить!” — это любовь. “Хочу крутого мужика” — нечто совершенно иное, это предпочтение типа. Таким образом, автор дважды перевирает им же самим заявленную тему — что обычно расценивается в ученом мире как неряшливость мысли.
Главный и единственный объект анализа у него — не Ромео с Джульеттой, не Тристан с Изольдой, как у других теоретиков, а поручик Ржевский, герой многочисленных анекдотов, к анализу сексуальных подвигов которого автор на протяжении своего трактата обращается много раз:
– Господин поручик! Поделитесь опытом, как это Вы умеете так быстро уговаривать женщин?
– А что тут уметь? Подходишь к даме, и говоришь: Мадам! Разрешите Вам впен…ть!
– Но господин поручик! За такие грубости можно и по морде-с…
– Можно и по морде-с. Но я почему-то впен…ю.
Это про любовь?
Кто бы что бы ни писал о происхождении и сущности и любви, но и в художественной, и в научной литературе половая любовь — прежде всего сильная, полностью захватывающая страсть. В романах и кино герои постоянно терзаются мыслью: настоящая ли у меня любовь? То есть, чувства, несомненно, имеются, но достаточно ли они сильны, чтобы назваться любовью?
Практически все ученые труды по этой теме стараются разделить непроходимой стеной любовь и более легкие виды отношений между полами, именуемые увлечением, амурным приключением, влюбленностью и пр. Влюбленность, по мнению многочисленных авторов, во многом: и по накалу страстей, и по длительности похожа на любовь, но, тем не менее, до любви не дотягивает. В одной из книг, выложенной в Интернете, путаница между любовью и влюбленностью вообще объявлена главной ошибкой человечества. А у Протопопова любовь — это любое предпочтение в сексе. И у животных, по его мнению, – тоже любовь: “Любовь животных (безусловно имеющая место, и не только у высших их представителей…)”.

“Трактат о любви” и “Трактат о сексуальных предпочтениях” — трактат об одном и том же. Любовь, с моей (да и, полагаю, с материалистической вообще) точки зрения — субъективно воспринимаемое брачно-сексуальное предпочтение; имеющее в виду не только само зачатие, но и (возможное, но не обязательное) участие в последующем выращивании потомства. Она может принимать различные формы – и увлечённости, и страсти, и флирта, и чего угодно”.
А. Протопопов любит рассказывать в своей книге анекдоты. Я тоже расскажу:
“Женщина смотрит из окна на улицу, по которой марширует рота солдат, и кричит соседкам:
— Смотрите, смотрите! Вся рота идет не в ногу, и только мой Ваня в ногу!”
Энциклопедии и словари определяют половую любовь как глубокое и сильное чувство, в миллионах романов любовь изображается как захватывающая страсть — и все не в ногу. Только Протопопов, который валит в одну кучу любовь, сексуальное предпочтение, флирт и вообще что угодно, шагает в ногу. Но зачем же врать читателям? Они покупают книгу в надежде, что им откроют тайну любви, а получают трактат о сексуальных предпочтениях. Если бы автор с самого начала объявил, что любовь и всякие сексуальные предпочтения суть одно и то же и отразил это в названии, его книгу читали бы — и покупали — совсем иначе.
Изложение взглядов автора трактата

В самом начале Протопопов доказывает, что для сохранения и эволюции биологического вида желательно, чтобы самка оплодотворялась лучшими самцами. А лучший — это высокоранговый самец. “…такой критерий полового отбора, как ранг (или хотя бы ранговый потенциал, в том числе в составе возможного альянса) самца в стайной иерархии, является доминирующим в системе критериев этого отбора — и как наиболее ёмкий критерий отбора стабилизирующего, так и один из сводных показателей отбора направляющего”.
С другой стороны, самка не подпускает к себе самцов низкоранговых, чтобы не портить потомство дурным семенем. “Чтобы понадёжней закрепить свои гены в потомках, женщина должна усилить строгость отбора претендентов, чтобы не разбавлять свои, предположительно уникальные, гены чем попало. Идеал — влюбить в себя всех, но подпустить — одного, а может быть, даже и никого. Само совокупление при этом может быть едва ли не досадным побочным эффектом процесса соблазнения.
Итак, цель инстинктивной брачной стратегии женщин — больше мужских сердец, хороших и разных”.
Отметим для будущего, что провозглашенная Протопоповым репродуктивная стратегия самок просто обязана состоять из двух взаимосвязанных частей: с одной стороны, самка должна добиваться внимания высокорангового самца, с другой, стороны, никого, кроме него, к себе не подпускать. Иначе получается полная бессмыслица.
Заявив, что влечение к высокоранговому самцу — общий принцип, созданный природой для процветания биологического вида, Протопопов затем утверждает, что любовь женщины к мужчине строится на том же самом фундаменте: на биологическом в своей основе влечении к высокоранговому самцу: “… любовь оценивает объект выбора очень поверхностно — в соответствии с жёсткой, где-то даже тупой, генетической программой, задающей стратегию выбора брачного партнера. Рассудку при этом не остается ничего другого, кроме как заниматься подгонкой под ответ”.
“Такой исключительно важный для всего живого процесс, как размножение, разумеется никак не мог быть оставлен без контроля инстинктов. Соответственно любовь, как одно из сильнейших чувств, является голосом того самого первобытного инстинкта, который заставляет предпочитать для спаривания наиболее перспективную особь другого пола. Какой может быть система возможных инстинктивных критериев этой перспективности?”
“… основным фактором, обуславливающим благосклонный допуск самца самкой к спариванию является ранг в стайной иерархии… она сама, повинуясь заложенной в ней инстинктивной программе, предпочитает высокорангового самца”. “…для женщины фактически не имеет большого значения, КАК мужчина выражает своё желание, для неё крайне важно, КТО это желание выражает. Если это мужчина с высоким рангом, … то женщины ему простят едва ли не любое поведение, и едва ли не любые недостатки; если с низким (“корнет”), то ему не поможет и безукоризненность во всем. И это не парадокс — ведь выбирающим субъектом при раздельнополом размножении является самка, и её выбор (впрочем не окончательный, и в общем случае — обратимый) происходит буквально в первые секунды знакомства; и поэтому такой выбранный мужчина может выражать своё желание практически в любой форме, лишь бы не влекущей пересмотр первоначальной оценки рангового потенциала”.
“Ранг начальника, политика или эстрадной звезды обычно хорошо виден — они окружены подчинёнными, поклонниками или журналистами, образовывая то или иное подобие стаи, где они занимают высокое положение; их популярность среди женщин в силу этого не удивительна. Но если стаи как таковой нет, то вместо ранга анализируется ранговый потенциал, высокий уровень которого характеризует вышеописанное уверенное в себе, напористое, бессомнительное, лидерское поведение, и… деньги!”
***

Выглядит складно и убедительно, но только для тех, чьи познания в биологии начинаются и заканчиваются школьным учебником. Тем, кто знает эту науку чуть получше, все далеко не так очевидно и просто. Из нашумевшей книги Р.Докинза “Эгоистичный ген” Протопопов передирает выгодный для своих теоретизирований пример насчет морских котиков, у которых 1/6 всех самцов оплодотворяют 5/6 всех самок. Однако, он при этом забывает упомянуть, что Докинз — ярый сторонник теории кин-отбора, в соответствии с которой отбор направляется на сохранение признаков, благоприятствующих выживанию близких родичей данной особи. Про половой отбор, который Протопопов подает как единственную в биологии теорию, тот почти не вспоминает, считая ее устаревшей, зато на протяжении всей своей книги воюет с групповым отбором — еще одной теорией, идущей от Ч.Дарвина и имеющей немало сторонников, особенно когда дело касается предчеловеческого стада и человеческого общества.
Рассуждения про вклад в воспитание потомства и вообще “экономический” подход к эволюции — это ведь не протопоповские идеи, о чем тот забывает упомянуть. Это из работ У.Д.Гамильтона, который, применив математическую теорию игр, доказал, что для самцов некоторых видов животных наиболее целесообразная линия поведения, обеспечивающая эволюционную стабильность, заключается в том, чтобы набрасываться на всех соперников, зато для других видов — уклоняться от стычек, удирать при всякой угрозе.
Примеры. В аналогиях между поведением человека и животных Протопопов идет от стада павианов — обезьян, довольно свирепых и агрессивных, способных дать ожесточенных коллективный отпор хищникам. У них отбор по линии физической мощи и агрессивности действительно может способствовать выживаемости вида. Другое дело — мирные травоядные небольшого размера, у которых нет ни малейших возможностей противостоять хищникам. У них наибольшие шансы выжить имеют самые трусливые и осторожные, для них важно не умение драться, а прежде всего быстрота ног. Именно таких и должны выбирать самки, чтобы повысить вероятность выживания для своих детенышей. Как это сочетать с влечением самок к высокоранговым драчливым самцам, знает только Протопопов, который предписывает подобное влечение всем видам животных, не исключая и человека.
Конечно, проводя параллели между животными и человеком, лучше сравнивать человека с обезьянами, а не с травоядными. Но почему с павианами? Почему бы не сравнить его с наиболее близким к нам видом: бонобо — карликовыми шимпанзе? Это очень мирные животные, чье существование украшено постоянными сексуальными утехами: всех со всеми, невзирая на ранги, во всех позах, избегающие драк и столкновений, с мягкой иерархией, причем доминируют у них самки.
В ученой среде уже давно господствует синтетическая теория эволюции. То, что пишет про эволюцию Протопопов, сводя ее к половому отбору — убогое упрощение современных научных взглядов.

Трактат без начала

В первой главе, даже в первых абзацах Протопопов обещает объяснить, почему женщины выбирают самоуверенных нахальных типов вроде поручика Ржевского, почему они предпочитают их всем другим мужчинам. Но он забывает привести доказательства, что такое предпочтение действительно существует, что оно свойственно всем женщинам или хотя бы большинству из них. То что ему лично, равно как и его сторонникам, так кажется из жизненных наблюдений — аргумент очень хилый. Миллионам женщин из жизненных наблюдений кажется, более того, они в этом глубоко убеждены, что все мужики — сволочи. Ну и что, положить эти впечатления в основу далекоидущих теорий, претендующих на научность?
Протопопов и протопоповцы постоянно путают личные впечатления и факты. И напрасно. Человеческая память страшно ненадежна, особенно когда дело осложняется эмоциями. Парня бросила девушка, предпочтя ему лидера местной шпаны. Обидно, конечно. После этого у него возникает убежденность, что девки вообще предпочитают хамов и грубое обращение с ними. И все! В мозгу включаются фильтры, каждый факт, подтверждающий выведенное им правило, заботливо сохраняется в памяти, при необходимости бессознательно искажаясь, чтобы лучше влезал в правило, а десятки других фактов, ему противоречащих, в сознание вообще не впускаются, а если и впускаются, то очень скоро вытесняются. Другого парня бросила девушка ради денежного мужика. Точно таким же образом у него формируется глубочайшая убежденность, что всех женщин в мужчинах интересуют только деньги. То же самое происходит и с формированием других, самых нелепых убеждений. При этом их распространенность и стойкость ровным счетом ничего не доказывают. Не так и давно, всего 75 лет назад целая нация была глубочайшим образом убеждена насчет евреев, видя в них массу генетически обусловленных пороков, готовая привести кучу примеров из жизни, подтверждающих это. И что же? Где теперь эта убежденность в той же самой нации?
Самое интересное в антисемитизме — почему он существует и почему время от времени обостряется среди масс, не отягощенных умом и образованием? Самое интересное в протопоповщине — почему она оказалась притягательной для тех же самых масс? Здесь есть какой-то глубинный процесс. В отношении некоторых других нелепых теорий, например, новоселовщины, все достаточно очевидно. Пока женщина тихонько, не высовываясь, сидела дома, пока она почитала мужа, во всем слушалась его и не пыталась встревать в мужские дела, ее боготворили. Так было еще в XIX веке. Стоило, однако, женщине заговорить о равенстве, стоило только кое-где потеснить мужчин в их безраздельных правах, она немедленно оказалась низшей расой, неспособной к мышлению, вообще ни к чему не способной и генетически запрограммированной только на то, чтобы манипулировать мужиком и тянуть из него деньги. Невольно вспоминается средневековый афоризм: “Если ты хочешь, чтобы монах завопил от боли, ударь его по карману.” Здесь тоже самое. Кое-какие факторы, способствующие популярности протопоповщины, я в конце этой статьи отметил, но процесса в целом пока не вижу.
Вполне научным методом, на котором держится вся социология, являются массовые опросы. Ни на какие опросы, подтверждающие существование в действительности того, что он берется объяснить, Протопопов не ссылается. Это ничуть не удивительно, и даже было бы странно, если бы он ссылался. Опросы женщин с целью выявить их сексуальные предпочтения проводились во всех странах тысячи раз. И я не могу припомнить ни одного, из которого следовало бы, что женщины предпочитают в своей постели в первую очередь самоуверенных наглецов. Вот картинка, где представлен результат одного из таких опросов. Что, сильно похож по своему характеру изображенный там мОлодец на обезьяньего вожака — высокорангового в биологическом смысле самца?
Протопопов игнорирует не устраивающие его факты, заявляя, что в опросах женщины врут. Так это зависит от того, как опрос проводить и какие вопросы задавать. Вот одна из возможных схем. Возьмем достаточно большую группу мужчин и женщин, в которой все всех знают, и попросим женщин (можно анонимно) назвать имена мужчин, которые вызывают у них наиболее сильное сексуальное влечение. После чего протестируем выявленных лидеров женских предпочтений. Опрос необходимо провести в разных группах: в глухой деревне, в офисе, в консерватории, в цехе и в музее, желательно в разных странах, обязательно в разных возрастных категориях. И только если будет установлено, что во всех группах женщинам больше всех нравятся самоуверенные и наглые, только тогда получаем еще не доказательство, но уже какой-то материал для научных размышлений в протопоповском направлении.
При серьезном подходе полученный материал надо еще “очистить”. Допустим, в каком-то офисе женщины дружно проголосовали за самоуверенного наглеца, но выясняется, что он самый красивый мужчина в этой группе, в связи с чем непонятно: то ли он понравился женщинам своей наглостью, то ли красотой. Так что условия опроса надо изменить с целью разделения этих двух факторов. Возможно, имеет смысл задать женщинам одновременно несколько вопросов: составьте список самых сексуально привлекательных для вас, самых умных, самых сильных, самых самоуверенных и нахальных, самых вежливых и воспитанных. И если самые похожие по своим манерам на вожака стада павианов возглавят одновременно список самых сексуально привлекательных — только тогда можно приступать к этологическим умствованиям с целью объяснения выявленного феномена. А до тех пор умствовать просто не о чем. Хотя Протопопов этим и занимается.
Ладно, написанное гуманитариями Протопопов презирает и не замечает. Представляю, однако, Давида Басса, автора учебника “Эволюционная психология”. Это то же самое, что и “этология человека”. В середине 80-х Басс затеял масштабное исследование сексуальных предпочтений, для чего опросил 10 047 человек в 30 культурах. Результаты были опубликованы в 1989 г. в книге “Evolution of Desire” (“Эволюция страсти”). Так вот, не выявил Басс поголовного влечения женщин к самоуверенным и нахрапистым самцам. Среди предпочитаемых черт характера на первое место они поставили дружелюбие, на второе — интеллект. Да, им нравится и “власть”, однако еще больше они ценят “чувство юмора”. Про исследование Басса Протопопов знал, потому как собственноручно перевел статью “FAQ_evolution_of_desire” и отметил, что эта книга стала в США бестселлером. Но проигнорировал ее в Трактате, потому как выводы Басса в его теории не лезут.
Протопопов создает и поддерживает иллюзию, будто его трактат посвящен объяснению, почему женщины так охотно прыгают в постель с поручиком Ржевским и ему подобными. На самом деле он доказывает совсем другое, а именно: если согласиться с дилетанскими соображениями о роли полового отбора в эволюции, если отбросить неугодные факты, то не без помощи эквивокации и других логических ошибок можно придти к умозаключению, что женщины обязаны выбирать себе для спаривания мужчин с чертами поведения, напоминающими поведение высокоранговых самцов в стаде животных. Объяснить существующий факт и доказать путем умственных уловок, что этот факт должен существовать, согласитесь, задачи разные. Причем, вторая из них к биологическим наукам и в первую очередь к этологии не имеет ни малейшего отношения.
Разные взгляды на инстинкты

Протопопов пишет об инстинктах, управляющих человеком, так, как будто это твердо установленная наукой и вообще единственно верная точка зрения. Между тем все совершенно иначе. Инстинктивизм был моден в течение двух-трех десятилетий в начале XX века. Затем от него отказались — после того, как сторонники этого учения окончательно запутались. Читаем в учебнике для студентов: «Когда в 1924 г. Листер Бернард проанализировал значение этого термина в литературе, он насчитал уже 15789 отдельных инстинктов, которые укрупнялись до 6131 инстинктов самостоятельной «сущности». Не удивительно, что по мере развития социологии и психологии влияние инстинктивистских теорий быстро сходит на нет.»3
Прекрасно охарактеризовал инстинктивизм еще в 1926 г. Л.С.Выготский: “… мы называем инстинктом всё то, чего мы не понимаем. И действительно, в обычном словоупотреблении слово “инстинкт” прилагается ко всем тем случаям, когда мы не в силах указать истинной и ближайшей причины нашего поступка.”4 Те же самые мысли высказывал и один из отцов этологии К.Лоренц, лауреат Нобелевской премии именно за этологические исследования: “Легко и заманчиво постулировать наличие особого побуждения, или инстинкта, для любой функции, которую легко определить и важность которой для сохранения вида совершенно ясна, как, скажем, питание, размножение или бегство. Как привычен оборот “инстинкт размножения”! Только не надо себя уговаривать — как, к сожалению, делают многие исследователи, — будто эти слова объясняют соответствующее явление. Понятия, соответствующие таким определениям, ничуть не лучше понятий “флогистона” или “боязни пустоты” (“horior vacui”), которые лишь называют явления, но “лживо притворяются, будто содержат их объяснение. … ценность таких понятий, как “инстинкт размножения” или “инстинкт самосохранения”, столь же ничтожна, сколько ничтожна была бы ценность понятия некоей особой “автомобильной силы”, которое я мог бы с таким же правом ввести для объяснения того факта, что моя старая добрая машина все еще ездит.”
Позднее на волне интереса к этологии вышедший из моды инстинктивизм возродился под различными псевдонимами: “психобиология”, “эволюционная психология”, “этология человека”. Но у этого направления наряду с горячими поклонниками всегда были и противники, остро его критиковавшие. Трактат Протопопова о чем? О любви, которая есть “голос первобытного инстинкта”, присущего всему животному миру. Однако, к примеру, Э.Фромм — фигура в науке куда более значимая, чем Протопопов, — смотрел на это дело дело совсем иначе. В своей книге “Анатомия человеческой деструктивности” он писал: “В настоящем исследовании автор освобождает от принудительного брака с инстинктами такие важные человеческие страсти, как стремление к любви и свободе, тяга к разрушению, желание мучить, подчинять себе другого и господствовать над ним. Инстинкт — это чисто биологическая категория, в то время как страсти и влечения, коренящиеся в характере, — это биосоциальные, исторические категории. И хотя они не служат физическому выживанию, они обладают такой же (а иногда и большей) властью, как и инстинкты.”6 При этом труды инстинктивистов, на которые опирается Протопопов, Э.Фромм — будьте уверены — тоже читал, да только они его не убедили.
В своем трактате Протопопов пересказывает К.Лоренца, “Эгоистичный ген” Р.Докинза и “Голую обезьяну” Д.Морриса. Эти сочинения — основа его трактата. Однако, к двум последним книгам, несмотря на произведенный ими шум, ученый мир никогда всерьез не относился, считая их занятным чтивом и не более того. Да и как было относиться к Докинзу всерьез, если в предисловии к первому изданию “Эгоистичного гена” он сам же и писал: “Эту книгу следует читать почти так, как если бы это была научная фантастика. Она задумана с целью поразить воображение.” Похоже, именно у этого автора Протопопов перенял манеру письма: фантазировать и утверждать, не утруждая себя доказательствами. У Докинза было биологическое образование, он защитил диссертацию по зоологии, однако, несмотря на несомненный коммерческий успех книги, всю жизнь (25 лет) проходил в доцентах — так его ценила наука. И лишь к концу карьеры получил непонятную должность профессора кафедры распространения естественнонаучных знаний в Оксфордском музее естественной истории, придуманную и оплачиваемую, кстати, не Оксфордом, а венгерским миллиардером. В предисловии ко второму изданию Докинз признавал: “На первых порах рецензии радовали своей благожелательностью и книгу не считали спорной. Репутация вздорной созревала на протяжении многих лет, и лишь теперь к книге стали относиться как к произведению крайне экстремистскому.”
Про “Голую обезьяну” есть толковая рецензия в почтенном бумажном журнале “Скепсис”, где не брезгуют печататься самые видные наши ученые: “В современной этологической литературе ссылки на Д. Морриса можно найти с трудом, взгляды его безнадежно устарели даже там, где могли показаться интересными тридцать-сорок лет назад.”
К.Лоренц — ученый, конечно, серьезный, но ведь Нобелевскую премию ему дали за исследования животного мира, а не людей. За то, что он с этологическими идеями полез в человеческое общество, его немало критиковали. В частности, уже цитированная книга Э.Фромма как раз и написана с целью опровержения его “Агрессии”.
В то время как Протопопов и иже с ним “твердят зады”, выдавая за новейшие достижения этологической мысли давно забытое старье, уже не только психологи, но даже биологи с этологами стали в последние годы отрицать истинкты в человеке. В библиотеке сайта www.ethology.ru, одним из основателей которого указан А.Протопопов, имеются несколько статей, в которых они прямым текстом заявляют, что у человека никаких инстинктов нет, при этом админ сайта рассылает письма с рекомендацией прочесть: И.И.Шереметьев “Критика концепции инстинкта”: “дабы не ломать копья”, а В.С.Фридман на главной странице сайта представлен как “известный и именитый этолог” (причем несколькими строками ниже этой характеристики — подпись А.Протопопова).
Читаем у И.И.Шереметьева: “использование не только термина инстинкт, но и самой концепции приводит к большой путанице.
“Если многие популярные книжки, знакомящие наивного читателя с поведением животных, используют слово инстинкт и как термин, и как концепцию, то научные публикации не спешат это делать. Например, среди публикаций в научных журналах Ethology вы не сможете отыскать статьи, в заголовках которых использовалось бы слово instinct в прямом смысле.” Таким образом, разглагольствования об инстинктах — это исключительно для наивных читателей популярных книжек. А серьезные люди, “авторы научных публикация избегают использовать термин инстинкт и, что более важно, полагаться на саму концепцию инстинкта, как на полезный инструмент для анализа поведения животного и уж тем более людей.”
Широко используя и термин, и устаревшую концепцию инстинкта, более того, строя на этом весь свой трактат, Протопопов тем самым потчует читателя заведомо второсортной и несвежей умственной продукцией.
Но ведь что-то врожденное, генетически обусловленное в поведении животных есть? Да, у животных — есть. В поведении человека — нет. Это объясняется в статье “Инстинкты (и почему их нет у человека)” В.С.Фридмана: “В филогенетическом ряду позвоночных «врождённая болванка» инстинкта становится всё меньше, и всё неопределённей, при столь же неуклонном росте формообразующей роли социальной среды в становлении нормального поведения. При переходе некоторой границы первая исчезает совсем, и поведение формируется только индивидуальным пониманием ситуации (способностью создавать концепты, и дальше действовать по выделенному идеальному «образцу») или социальной средой, воспитывающей, развивающей способности индивидов, в том числе понимание и действие, без участия инстинктов. Врождённый паттерн поведения, запускающийся в ответ на специфические стимулы в специфической ситуации взаимодействия – инстинкт здесь исчезает, распадаясь на изолированные врождённые реакции – рефлексы, в точности как в определении Л.С.Выготского.
Думаю, этот «Рубикон» исчезновения инстинктов лежит даже не между человеком и животными, а внутри самих обезьян, где-то между высшими и низшими приматами. обезьянами, антропоидами и павианами, или макаками и мартышками.
У человекообразных обезьян инстинктивная «матрица» исчезает полностью, и паттерны видоспецифического поведения неразличимы среди индивидуальных экспрессий. Это равно относится к демонстрациям (позам, жестам и звукам), и к сколько-нибудь стереотипным формам повседневного поведения.
Здесь (а тем более у человека) полностью отсутствуют инстинкты в этологическом понимании этого термина, как бы это не противоречило обыденному значению слова «инстинкт», «инстинктивный», где инстинкт путается со стереотипом и ритуалом на основании общего сходства в «бессознательном» осуществлении действия. ”
В.С.Фридман — отнюдь не единственный, кто отрицает инстинкты в человеке. Другие ученые допускают наличие в нем некоторых пережитков инстинктивного поведения, свойственного животным, но не более того. Панов Е.Н., заведующий лабораторией сравнительной этологии и биокоммуникации Института проблем этологии и эволюции им. А.Н.Северцова РАН, в статье “Мифология в этологии” в главе с многозначительным названием “Есть ли инстинкты у человека?” цитирует классика науки Дж.Уотсона: “Ни один научно мыслящий исследователь инстинктов человека не стал бы утверждать, что род Homo обладает чем-либо похожим на пестрый репертуар инстинктов животного”. “У человека сохранились, может быть, пережитки многих из этих деятельностей (инстинктов животных – Е.П.), но много раньше, чем организм мог бы использовать такие программы, они перекрываются навыками» (и, добавлю от себя, всевозможными влияниями культурного окружения)”.
Протопопов сам признает, что он не ученый, а только популяризатор. Должность популяризатора состоит в том, чтобы простым и понятным языком рассказывать о достижениях ученых. При этом, если единой общепринятой теории по какому-то вопросу в науке не имеется, популяризатор просто обязан беспристрастно осветить разные точки зрения. Работа, которая не удовлетворяет этому требованию, как и всякая работа, не соответствующая общепринятым, стандартным, если угодно нормам, называется халтурой.
У Протопопова — полнейшая зацикленность на единственной точке зрения, другие он не вспоминает даже намеком. Но как можно, рассуждая о природе любви, игнорировать, к примеру, того же Э.Фромма, книга которого “Искусство любить” разошлась тиражом более 5 млн.экз.? Передо мной книга немца Р.Прехта “Любовь” — серьезное, добротное исследование вопроса. Так в ней рассмотрено все, что заслуживает упоминания: и модная сейчас “химическая теория любви”, и взгляды эволюционных психологов, и взгляды “чистых” гуманитариев.
Передирая К.Лоренца, Р.Докинза и Д.Морриса, Протопопов не только не цитирует этих авторов, но даже не упоминает их по фамилиям, вольно или невольно создавая тем самым иллюзию, будто он до всего изложенного в трактате додумался сам. И в эту иллюзию слепо верят те, кто составляет большую часть его поклонников: не отягощенные эрудицией, сексуально озабоченные школьники и студенты младших курсов. Попробуйте любопытства ради, запустив поиск, найти в тексте трактата не то что цитату, но хотя бы одну из вышеперечисленных фамилий. Это еще одно проявление халтурности, граничащей уже с неприличием.
Наконец, последнее: “двоемыслие”, описанное Д.Оруэллом, то есть способность придерживаться противоположных и даже исключающих друг друга убеждений, веря при в этом в каждое из них. Фридман — профессионал, этолог, видный ученый, о чем заявляет сам же Протопопов, надо полагать, веря в это. Но Фридман полностью отрицает инстинкты в человеке, а Протопопов в них верит. Нет уж, что-нибудь одно: либо этолог Фридман — великий путаник, ничего не понимающий в человеческих инстинктах, либо инстинктов в человеке действительно нет. Фридман — видный ученый, которого надо изучать, и инстинкты, управляющие человеком — в одной голове это не совместимо. У Протопопова, однако, совмещается.
Сравним протопоповский опус с книгой А.Маркова “Эволюция человека”, получившей в 2011 г. премию как лучшее научно-популярное издание. Пересказывая ту или иную теорию, Марков всегда называет ее автора, сообщает где и когда она впервые описана, на каких исследованиях базируется — чего не делает Протопопов. Отдавая предпочтение той или иной гипотезе, Марков всегда сообщает конкурирующие гипотезы, указывая их сильные и слабые стороны — чего опять же не делает Протопопов, подавая свои взгляды как единственно правильные. В рассказы о достижениях науки Марков нигде не вставляет собственные, не основанные на исследованиях домыслы — что делает Протопопов, причем, так, что невозможно различить, где кончается пересказ ученых и начинаются дилетантские фантазии вроде “примативности”. Таким образом, трактат Протопопова — не просто халтура, а халтура многоэтажная.
***

Полагаю, на этом критический разбор трактата можно было бы закончить. Однако, последователи Протопопова — народ упертый, а потому далее я рассмотрю трактат еще с нескольких точек зрения.
Возможно, у тех, кто не лишен способности логически мыслить, вера в Протопопова будет поколеблена после указания на допускаемые им путаницу в терминологии, логические ошибки в умственных построениях и полное отсутствие доказательств.
На биологов, нахватавшихся верхушек, и с презрением относящихся к гуманитариям, возможно, подействует, как беспардонно автор трактата замалчивает неугодные ему чисто биологические, без всякой гуманитарщины, факты из жизни шимпанзе, полностью опровергающие все его домыслы.
Далеко не все женщины выбирают тех, кого предписывает им выбирать псевдоэтологические теории: сплошь и рядом они “предпочитают для спаривания” не крутых мачо, а застенчивых юношей или “ботаников”. Впечатление, производимое мужчиной на женщину, лишь в малой степени определяется его “примативностью”, гораздо больше оно зависит от молодости и внешности — о чем без конца твердит художественная литература, о чем свидетельствуют опросы. Глубоко презирая романы и иные гуманитарные источники, псевдоэтологи, вслед за Протопоповым, эти факты попросту не видят, но ведь не все, к счастью, такие. Есть и те, кто признает, что гуманитарии описывают и объясняют отношения людей более или менее верно. И если им напомнить то, чего не желают замечать принципиально слепые недоучки, они, возможно, задумаются: а как можно верить автору, не замечающему того, что не влезает в его теории?
При этом, делая уступку Протопопову и его последователям, я в дальнейшем принимаю терминологию автора и пишу об инстинктах в человеке так, как будто они на самом деле существуют. Даже при таком допущении нетрудно показать, что весь труд Протопопова бездоказателен и переполнен ошибками.
Наука и болтовня

Итак, с позиций научпопа трактат Протопопова — халтура. Многоэтажная. Если же оценивать его как научный труд, получится еще хуже.
Первое, что был обязан сделать Протопопов-ученый, это отмежеваться от всяких фроммов, фридманов и пановых, отрицающих руководящую и направляющую роль инстинктов в человеке, опровергнуть их и только затем начинать излагать, что же на самом деле управляет человеком. Протопопов так не делает — понятно почему. Прямое заявление в том духе, что все эти этологи/психологи с мировой известностью путаются и врут, и только он один — Протопопов, журналист-переводчик, знает, как все обстоит на самом деле — такое заявление ничего кроме смеха не вызвало бы даже у старшеклассников, на чей умственный уровень ориентируется автор. Поэтому Протопопов никаких фамилий не упоминает, ни с кем не спорит, а подает свои взгляды так, словно никаких других, заслуживающих внимания, в мире науки нет. При этом он даже не пытается их чем-то обосновать, а просто провозглашает.
Естественные науки, биология в том числе, — это размышления по поводу научно установленных фактов. Разговоры вокруг неустановленных фактов — не более чем досужая болтовня. Этого никак не в состоянии понять сторонники Протопопова. Требование предъявить факты и доказательства, на которых уважаемый ими автор основывает свои лихие, далеко идущие теории, приводит их в глубочайшее недоумение: какие еще доказательства? Ведь у него все так складно и убедительно!
Мне доводилось читать статьи, в которых описывается, к примеру, строение души и ее взаимодействие с “тонкими мирами”. Многое в тех статьях и складно, и убедительно — ничуть не хуже, чем у Протопопова. И лишь один “маленький” недостаток: полное отсутствие установленных фактов и, соответственно, доказательств переводит их в разряд псевдонаучной болтовни.
Далее. Следует отличать факты от умозрительных домыслов, выдаваемых за факты. Отталкиваясь от неких общебиологических принципов, Протопопов принимается сочинять законы о размножении, эволюции, половом процессе, выводить следствия из этих законов, в результате чего приходит к умозаключению, что “самки, имея количественно ограниченную плодовитость, стремятся к наивысшему КАЧЕСТВУ рождающегося потомства. В силу этого именно они являются выбирающим субъектом”. Обратите внимание: он не пишет, что “наблюдения показывают …” и т.д. Нет, он путем рассуждений установил обязательный для всей живой природы принцип, что самки “стремятся к наивысшему КАЧЕСТВУ рождающегося потомства” и сделал из него соответствующий вывод.
Вроде бы все правильно, а потому наивные читатели принимают это утверждение за факт. И тем не менее, автор с ним попадает пальцем прямехонько в небо, потому что умозрительные построения — одно, а природа, то есть, факты — совсем другое. В частности, у наших ближайших родственников в животном мире — шимпанзе — самка не отказывает практически ни одному самцу, уступая его домогательствам в течение менее чем минуты (подробнее — немного дальше).
Таким образом, опираться на умозрительные соображения нельзя! Только на факты! Именно об этом пишет, к примеру, А.Марков, доктор биологических наук. Правда, в его статье, размещенной на сайте этологов, речь идет о Дольнике, но вместо этой фамилии можно смело подставлять фамилию Протопопова: “Люди, которые профессионально занимаются этологией, скажем, этологией человека или животных или генетикой поведения, они чаще всего, отрицательно высказываются о Дольнике. Звучат два основных упрека: один – менее существенный, что он часто излагает мысли, в основном чужие, восходящие к Лоренцу, но так, как будто это он сам придумал. А второй упрек – более глобальный, он заключается в том, что Дольник не делает различий между научно подтвержденными фактами и своими фантазиями. Т.е. в принципе найти сходство между поведением обезьяны и человека это еще не значит, что мы доказали, что данное поведение у человека является инстинктивным и уходит в далекое прошлое, возникло в результате эволюции. Потому что сходство в поведении могло возникнуть и по многим другим причинам. Оно может быть инстинктивным у обезьяны, но совершенно не инстинктивным и не имеющим никаких генетических основ у человека, а просто возникшим в сходной ситуации, в результате обучения или опыта. Короче говоря, сходство поведения еще не является доказательством.
Чтобы прийти к таким выводам об эволюционных-инстинктивных корнях очень многих аспектов человеческого поведения нужно проводить колоссальную работу. Дольник обычно просто пишет: вот смотрите, как похоже: сорока собирает блестящие штучки и мы любим ходить по пляжу, собирать камушки. Это значит, что у нас инстинкт собирателя. А этологи говорят, что нужно 20 лет проводить эксперименты, чтобы доказать эту фразу, которую Дольник просто берет и пишет. Это возмущает профессиональных этологов”.
Я уж не говорю про 20 лет экспериментов, но у Протопопова нет вообще никаких объективных данных: ни социологических опросов, ни статистики, ни признаний женщин, ни отчетов психоаналитиков или психотерапевтов, ни хотя бы анализа художественной литературы — если не считать анекдота про поручика Ржевского, который, как и всякий анекдот, есть преувеличение, гротеск. Он просто берет и пишет.
Назначение всякой теории, претендующей на научность, — объяснение, во всяком случае, принятие во внимание всей совокупности фактов, относящихся к затронутому вопросу, а не только тех, которые удобнее укладываются в теорию. Кроме того, автор новой теории обязан рассмотреть все старые точки зрения и доказать их несостоятельность. Это самые минимальные требования, но если они не выполняются, если автор игнорирует неудобные для него факты, если он зациклился на одном-единственном объяснении и не желает рассматривать другие, то перед нами не научная теория, а опять же всего лишь болтовня вокруг темы.
Эквивокация

Эквивокация — это логическая ошибка, заключающаяся в том, что в одном и том же сочинении в один и тот же термин автор поочередно вкладывает разный смысл или, что то же самое, разные вещи называет одним и тем же термином. Тем самым создается путаница в мозгах и возникают ложные умственные связи, которые непрофессионалу, не привыкшему к чтению научной литературы, довольно трудно распознать. В псевдоученых трудах эквивокация — весьма распространенный, можно сказать, коронный прием.
Учебники по логике, перечисляя типичные логические ошибки, ставят эквивокацию в силу ее вредности на самое первое место: “Основные законы правильного мышления позволяю вывести ряд основополагающих правил, на которых держится вся дальнейшая логика. А именно:
Для правильного мышления
1.Недопустима подмена понятий вкладываемых в одни и те же термины.” 1
Один из примеров. Протопопов, равно как и Дольник, которого он глубоко уважает, постоянно пишут про брачные отношения животных, про брачную стратегию самки. В человеческом обществе брак — это совокупность законов, писаных и неписаных, регулирующих отношения между полами, определяющих взаимные права и обязанности между мужем, женой и детьми. При этом сексуальной стороны отношений супругов брачные законы практически не касаются. В “Семейном кодексе” России — раньше он назывался “Кодекс законов о браке и семье” — 170 статей. И все они определяют: кому из супругов что принадлежит, как делить имущество при разводе, кто кому сколько платит и т. п. Предусмотрен также порядок рассмотрения споров и расписаны способы принуждения к исполнению денежных или имущественных обязательств.
При этом ни одной статьи, предписывающей, скажем, частоту и порядок половых сношений, в кодексе не имеется. Нет даже статьи, декларирующей обязанность супружеского секса. Если жена постоянно отказывает мужу в этом деле, ему некуда жаловаться и не на что ссылаться в обоснование своих требований. Кстати, за изнасилование собственной жены мужа ждет точно такое же наказание, как и за изнасилование посторонней женщины. И если он попытается оправдаться, бормоча на суде: “Я всего лишь хотел реализовать свое право” — это не пройдет. Нет у него такого права.
У животных есть имущество? Есть санкционированные обществом права и обязанности? Смешно говорить. Осуществляя свою брачную стратегию, женщина одновременно преследует несколько целей: тут и повышение своего социального статуса, и материальная обеспеченность, и др. Репродукция, то есть, воспроизводство детей — лишь одна из них, причем, ее может и не быть. У животных есть цели вроде повышения социального статуса или материальной обеспеченности? Нет. Репродукция — единственная цель поведения самки. Так за каким же лешим отношения животных обозначать “человеческими” терминами? Почему вместо “брачных” не написать, к примеру, “парно-сексуальные” отношения, а вместо “брачного” — “копулятивное” поведение?
Но поскольку так не делается, то получается, что в термины “брак”, “брачные отношения”, “брачное поведение” вкладывается то один, то другой смысл: в одном случае их используют для обозначения законов, регулирующих имущественные отношения и практически не касающихся секса, а также для поведения, преследующего сугубо социальные цели, в другом случае — прилепляют к самцу и самке, между которыми кроме секса ничего нет, и у которых единственная цель поведения — копуляция.
Результат: начинаешь толковать людям про историю брака и семьи, о причинах их возникновения, а они, начитавшись этологов, смотрят круглыми глазами и ничего не могут понять: какая история, какое возникновение и развитие, если брачные отношения наблюдаются и у животных?
В данном примере эквивокация мало того что отбивает возможность исторического взгляда, она создает еще и ложные идеи. Если у животных — брак, брачные отношения, то само собой получается, что брак у человека порождается тем же, чем и у животных, то есть, инстинктами. И выбить из головы эту кривым путем — через эквивокацию — затесавшуюся идею бывает непросто.
За этот пример эквивокации я Протопопова виню не очень: не он один путается в “брачной” терминологии, так делают многие биологи/этологи, не задумываясь о возможных последствиях. Но вот за следующие примеры эквивокаций Протопопов отвечать должен. Весь его трактат — сплошая эквивокация, только на ней он и держится.
Сравним большого начальника в человеческом обществе и вожака в стаде павианов, обычаи которых Протопопов распространяет на человека. Вожак — это могучий агрессивный самец, который добивается своего положения драками и угрозами. Большой начальник в сословном обществе, где жил воспетый Протопоповым поручик Ржевский, идет вверх по карьерной лестнице чаще всего благодаря происхождению, родству, связям. Он может быть хилым и трусливым, но подчиненные боятся его, суетятся вокруг него и создают тот самый ореол, который, согласно Протопопову, делает его неотразимым для женщин.
Что общего между этими двумя особями? Да ничего. А потому по здравому смыслу обозначать их надо по-разному: вожака — принятым в биологии термином “высокоранговый самец”, начальника — “высокопоставленное лицо” или еще как. Термин “высокоранговый самец”, равно как и “доминантное животное”, к людям вообще не применим, разве что — с очень большой натяжкой — к людям, заброшенным на необитаемый остров, между которыми действуют только законы стада. При этом им позволительно обозначать лишь конфликтного агрессивного здоровяка, способного набить морду любому и отобрать все, что ему понравилось. И никого другого.
То же самое с понятием “ранг”. Ранг самца в стаде добывается в постоянных драках. По существу, он представляет собой список, кто кого может побить в рукопашной схватке. Это то же самое, что ранг в придворной иерархии, обусловленный, скажем, княжеским происхождением? Ранг поп-звезды определяется голосованием жюри на конкурсе или количеством проданных дисков. Эти ранги — одно и то же? Но если ранги в стаде и в человеческом обществе суть разные понятия, то обозначать их надо опять же разными словами и словосочетаниями, например, “ранг в стаде” и “положение в обществе”.
Разновидностью эквивокации — наиболее вредной, потому как труднораспознаваемой — является прием, когда слово, имеющее много смысловых оттенков, используют вроде бы правильно — не придерешься — но не уточняя, какой оттенок имеется в виду и, усекая термин, навязывают тем самым свой, нужный смысл.
О выборе самкой и выборе женщиной Протопопов пишет вперемешку, постоянно перескакивая от одного выбора к другому и старательно делая вид, будто он не видит разницы между ними. Однако, разница есть. Самка выбирает самца с целью немедленного спаривания с ним. Женщиной, которая выбирает старого пузатого банкира, тоже движет стремление немедленно спариться? Нет, она делает это ради замужества или, на худой конец, чтобы стать постоянной любовницей и тянуть из него деньги. Про спаривание в обоих случаях — во втором особенно — она думает с отвращением и по возможности оттягивает его. Выбор самкой и выбор женщиной — это совершенно различные цели, мотивы и поведение. Разное полагается обозначать разными словами или словосочетаниями, в данном случае: не просто “выбор”, а “выбор с целью спаривания” или “выбор с целью замужества (денег)”.
Благодаря эквивокации, обходя точный смысл терминов, Протопопову удается контрабандным образом внедрить в мозг ложные идеи. Он пишет: самка, подчиняясь инстинкту, старается выбрать высокорангового самца. (У некоторых видов животных — да, хотя точно известно, что так далеко не всегда.) Женщина тоже стремится выбрать себе высокорангового. Ни с тем, ни с другим утверждением не поспоришь. И в голову несчастного читателя сама собой вползает и накрепко застревает там мысль, что женщина поступает так опять же под влиянием инстинкта. А возникает эта ложная идея исключительно благодаря словесным фокусам: умолчанию, где надо, и усечению терминов. Напишем то же самое, но несколько точнее: женщина выбирает ради денег или с целью замужества мужчину, занимающего высокое положение (ранг) в служебной или денежной иерархии. То же самое, что и у Протопопова: да, выбирает, да, высокий ранг, но только сказано без лукавых умолчаний и усечений. Ну и где же здесь инстинкты, заставляющие ее это делать? Их влияние становится отнюдь не очевидным, это еще надо доказывать и доказывать.
Логические ошибки

До того, как в тему полезли этологи, считалось, что женщины выбирают начальников, политиков и звезд ради денег, положения в обществе, из тщеславия, наконец. И это объяснение всех устраивало. Протопопов, даже не пытаясь опровергнуть традиционные взгляды, утверждает, что выбор женщин обусловлен их инстинктами. Жуткий зануда-критик хотел бы знать: а откуда у него такая уверенность?
Ни на какие исследования, касающиеся именно человека, Протопопов не ссылается. Его единственное “доказательство” — дедукция. Он распространяется о принципах полового отбора в животном мире и ненавязчиво пытается протащить мысль: если самки животных во имя биологической целесообразности тянутся к высокоранговым самцам, значит, и женщины — тоже.
Что ж, силлогизм, то есть умозаключение, вполне может быть средством доказывания, но только при неукоснительном выполнении правил логического вывода, которые Протопоповым самым вопиющим образом нарушаются. С его умозаключением насчет инстинктов у женщин можно было бы согласиться при выполнении следующих условий:
1. Выбор самкой высокорангового самца и избегание ею низкоранговых есть общебиологический закон.
2. Мужчина = самец, женщина = самка.
3. Выбор самкой самца и выбор женщиной мужчины означают одно и то же.
4. Ранг в стаде животных и ранг в человеческом обществе также суть одно и то же.
5. Начальник, политик, “звезды” имеют высокий ранг в обществе, стало быть, они — высокоранговые самцы.
Здесь неверно все, при этом пп.2 — 5 представляют из себя сплошные натяжки и плутовство над словами. Но Протопопову эти плутни совершенно необходимы: уберите хоть один из пунктиков в цепочке — и его трактат тут же посыпался.
1. Влечение самки к высокоранговому самцу и избегание ею низкоранговых не является общебиологическим законом: у шимпанзе — у ближайшего к человеку виду животных, а также у дикарей он никак не проявляется. Потому приписывать его действие человеку нет ни малейших оснований.
2. Приравнять женщину к самке, а мужчину к самцу — очень большая натяжка, ясно видимая невооруженным глазом. Но Протопопову без нее — никак. Его вывод держится только на знаке равенства между человеком и животным. Уберем этот знак — и выстроенный им силлогизм рухнул.
В дореволюционных учебниках для гимназий приводился пример правильного силлогизма: “Все люди смертны. Сократ — человек. Следовательно, Сократ смертен”. Перепишем то же самое чуть по-другому: “Все люди смертны. Сократ — в определенном смысле человек. Следовательно…” И никакого “следовательно”! Человеческий разум, даже не тренированный на решении логических задач, отказывается делать здесь какой-либо вывод.
Протопопов сооружает следующую умственную конструкцию: “Самка под действием инстинкта выбирает высокорангового самца. Женщина — это самка. Следовательно, женщина выбирает высокорангового самца, каковыми являются начальник, политик и звезды, под действием того же самого инстинкта”. Складно вроде бы. Но только пока женщина = самка. Уберем эту натяжку и напишем как должно: “Самка под действием инстинкта выбирает высокорангового самца. Женщина — это в определенном смысле самка, но она еще и человек, а потому ее поступки, в том числе по отношению к противоположному полу, определяются как инстинктами, так и воспитанием вкупе с социальным контролем”. И все! Никакого “следовательно” уже не получается. “Доказательство” Протопопова рухнуло, а вместе с ним и весь ученый трактат.
Утверждения 3,4,5, также совершенно необходимые Протопопову для его дедукции, — ложные. Об этом уже сказано. Но без них дедукция опять же рушится и не остается вообще никаких доказательств, кроме чисто голословных заверений.
***

Используя словесные приемы, демонстрируемые автором трактата, можно без малейшего труда решить массу вопросов, стоящих перед человечеством. Извольте пример. Во множестве статей с тревогой отмечается рост феминистских настроений и высказывается озабоченность, не приведет ли это к матриархату. Успокойтесь, господа! Сейчас докажу, что матриархат в ближайшие тысячелетия нам не грозит.
В стаде приматов самцы доминируют над самками: по причине превосходства в росте, весе и силе. Мужчины — это самцы, женщины — самки. Человек принадлежит к отряду приматов. Отсюда делаем строго логичный вывод: пока женщины будут уступать мужчинам в росте, весе и силе, мужчины будут доминировать над ними.
Бред сивой кобылы? Сплошные словесные натяжки? Не отрицаю. Но чем это отличается от “аргументации” Протопопова? У него ведь то же самое: мужчины — это самцы, женщины — самки. А потому законы, действующие в стаде животных, без всяких доказательств можно распространять и на человеческое общество. Если вы соглашаетесь с Протопоповым, то должны согласиться и с моим “пророчеством”. А я таких пророчеств, решающих глобальные вопросы, наклепаю сколько надо, благо для этого ни исследований, ни ума не требуется.
Замалчивание фактов

Переходим теперь к грехам, для ученого совсем уж непростительным: к вольному обращению с фактами, в том числе к замалчиванию фактов, не влезающих в теорию. Этот прием Протопопов вовсю использует на протяжении всей своей книги.
Итак, он считает, что в отношениях между мужчиной и женщиной господствуют генетические программы, суть которых: для самцов — “… стремление к максимально частой смене самок. Так что общественное мнение не на пустом месте столь снисходительно относится к мужской неверности — такова инстинктивная программа, и с биологических позиций очень, надо сказать здравая”; для самок — “… влюбить в себя всех, но подпустить — одного, а может быть, даже и никого”. Здесь в цитатах упоминаются женщины, но речь идет об общебиологических принципах. Ну а “Как мы уже выяснили — основным фактором, обуславливающим благосклонный допуск самца самкой к спариванию является ранг в стайной иерархии, что вообще говоря, замечено давно. До сих пор было принято считать, что доминирующий в стае самец (альфа) просто отнимает самку у беты (гаммы…), подобно тому, как он отнимает у него еду, однако правила поведения в иерархии соблюдают все участники группы, и самки тоже. Это значит, что отнимать самку обычно просто не требуется — она сама, повинуясь заложенной в ней инстинктивной программе, предпочитает высокорангового самца”.
Гипотезировать, что отношения между мужчиной и женщиной в цивилизованном обществе определяются вышеописанной генетической программой — той же самой, что и у животных — допустимо лишь в том случае, если удастся доказать непрерывную линию развития: что именно такая программа наблюдается как у млекопитающих вообще, так и у наиболее близких к нам видов: у высших приматов, а также у дикарей.
Допустим, мне скажут: материнский инстинкт отчетливо проявляется у всех видов млекопитающих, у высших приматов, у дикарей, следовательно, отношение женщины к ребенку также порождается именно этим инстинктом. Я отвечу: что ж, резонно, и если я не обнаружу противоречащих фактов, я приму эту гипотезу.
Но если я услышу: такой-то инстинкт наблюдается у некоторых видов животных, отсутствует у шимпанзе и у дикарей, следовательно, именно он управляет человеком, я, как и всякий здравомыслящий, решительно возражу: никаких “следовательно”! Доказывайте! И не общими рассуждениями, а фактами, экспериментами или другими исследованиями.
Репродуктивное поведение шимпанзе

В отношении шимпанзе имеется первоклассный научный материал: это многолетние наблюдения в естественной среде обитания, проводившиеся с 1961 г. группой квалифицированных ученых под руководством Дж. Гудолл. Было бы слишком обидным для Протопопова предположить, что он не читал ее книгу, которая далее будет цитироваться: “Шимпанзе в природе: поведение” — для ученого этолога это просто неприлично. Но тогда придется признать, что автор замалчивает важнейшие факты, то есть, врет своим читателям.
Проводя параллели с животным миром, уделить высшим приматам первоочередное внимание совершенно необходимо. Когда самка спаривается лишь раз в году и когда она делает то же самое по многу раз ежедневно круглый год — это же совершенно различные модели репродуктивного поведения. Высшие приматы в этом смысле бесконечно ближе к человеку, чем любые другие животные. Во-первых, у них наблюдается менструальный цикл, весьма сходный с человеческим: около 36 дней у шимпанзе и 42 дня у горилл. Во-вторых, они занимаются спариванием каждый день и неоднократно. Люди весьма охотно вели бы себя точно также, если бы их не тормозили условия цивилизации и всякого рода моральные соображения.
В середине каждого менструального цикла самка шимпанзе, если она не вынашивает и не кормит шимпанзенка, на несколько дней впадает в состояние эструса — полового возбуждения. В этом состоянии она очень редко отказывает любому самцу и даже порой сама пристает к ним: приблизившись, принимает так называемую позу подставления. Дж. Гудолл пишет: “Анализ данных, полученных в Гомбе при наблюдениях за групповыми спариваниями шимпанзе в 1976-1983 годах, показывает, что большинство самок в течение какой-то части четырехдневного периовулярного периода спаривались с большинством или даже со всеми половозрелыми самцами своего сообщества”. 13 “За пятилетний период с 1977 по 1981 год ухаживания взрослых самцов за взрослыми самками с набухшей половой кожей были зарегистрированы 1475 раз, и только 61 раз (в 4,1% случаев) самки не реагировали в течение первой минуты. В 46% таких отказов или попыток отказа речь шла о бесплодной Гиги, а в 21% — о сестрах Фигана и Гоблина, когда за ними пытались ухаживать их братья (эти случаи были описаны в разделе об инцесте)”.
Сравним это с заявлением Протопопова: “Ещё важно подчеркнуть, что высокий ранг самца не даёт ГАРАНТИИ доступа к некоей конкретной самке, но является веским фактором, повышающим ВЕРОЯТНОСТЬ этого события. То есть — самок у высокорангового самца однозначно (как правило — в разы и даже на порядки) больше, чем у низкорангового, однако некая конкретная самка может тем не менее быть ему недоступна”. Уж если самка откликается в течение менее чем минуты на предложение от любого самца с вероятностью, весьма близкой к 100%, то куда же способен высокий ранг повысить эту вероятность? За 100%?
Самка не отказывает практически ни одному самцу, за четыре дня для спаривается со всеми самцами своего стада, а Протопопов категорически утверждает, что “выбирающим субъектом при раздельнополом размножении является самка”. Хоть бы подумал немного… У шимпанзе самцы доминируют над самками и частенько колотят их. Минутное “ухаживание”, о котором пишет Гудолл, по ее словам “больше похоже на угрозу”. Будешь тут привередничать, помня недавнюю трепку…
Рассуждения Протопопова для непрофессионалов выглядят складно, но профессионалу сразу видно, что они чисто умозрительны, то есть, не опираются на наблюдения или экспериментальный материал. А любителям умозрительных постороений свойственно пренебрежение к фактам: они попросту не желают видеть того, что мешает строить им глубокомысленные теории. Умозрительные построения — это не наука. Ученые такие сочинения сразу же отправляют в мусорное ведро.
В соответствии с провозглашенной Протопоповым инстинктивной целью брачного поведения женщин (по контексту самок вообще) является “… подпустить — одного, а может быть, даже и никого”. Исходя из этого, наиболее биологически целесообразная линия поведения для самок шимпанзе в период эструса заключается в том, чтобы сидеть вокруг вожака в позе подставления, отлучаясь лишь на кормежку. Эта цель легко осуществима и дает весьма высокую вероятность быть оплодотворенной самым высокоранговым самцом: учитывая, что “Способность самца шимпанзе к частым эякуляциям поразительна”.15 и что “постоянных любовниц” самцы шимпанзе себе не заводят, а спариваются со всеми подряд — кто подвернется.
Однако, сколько ни читаем толстую книгу Дж. Гудолл, — нет у нее подобных картинок, как самки дружно предлагают себя непременно вожаку или другому высокоранговому самцу. Зато есть другие: “Свита самцов повсюду сопровождает Фло в течение всей следующей недели. Когда она садится или ложится, в ее направлении устремляется несколько пар глаз; стоит ей встать, как самцы уже на ногах. Самое незначительно событие может послужить поводом для того, чтобы взрослые самцы один за другим начали спариваться с Фло. Драк не возникает; самцы, спариваясь, соблюдают очередность”. 16 “За нею буквально по пятам ходили до 14 взрослых самцов…”17 Что же это Фло не желает подчиняться предписанной ей теории и игнорирует вожака? Уж если она так желанна для самцов, то вполне могла бы рассчитывать и на его благосклонность. Хотя бы разок в день. И откуда видно, что Фло “сама, повинуясь заложенной в ней инстинктивной программе, предпочитает высокорангового самца”? Все 14, которые ходили за ней, — сплошь высокоранговые?
В некоторых случаях вожак на короткое время монополизирует самку, пресекая ее попытки спариться с другими самцами. Дж. Гудолл подчеркивает, что это происходит нечасто и только в тех случаях, когда высший ранг вожака бесспорен. Самке-избраннице надлежит, в соответствии с теорией Протопопова, радоваться и решительно отвергать домогательства других самцов. Но поскольку шимпанзе трактат не читали, у них все иначе: “… если альфа-самец временно находился в другой клетке или был заперт в другом помещении, они охотно принимали “посторонние” предложения и спаривались даже через прутья решетки”.
Этакое антитеоретическое безобразие происходит в клетке. А вот как на воле. “… даже если альфа-самец и обладает достаточной властью, чтобы удержать в групповой ситуации свое исключительное право спаривания, в этом есть и свои отрицательные моменты. Прежде всего, альфа-самец должен постоянно быть начеку. Если его что-то отвлекло (например, охота, встреча с чужаками, вспышка социального возбуждения) или если группа шимпанзе пробирается через очень густой кустарник и он держится недостаточно близко самке, его соперники могут воспользоваться случаем и быстро, украдкой спариться с нею. Однажды, когда внимание Фигана было отвлечено каким-то посторонним событием (он наблюдал за мартышками), три других самца бросились к его самке Палладе и успешно с ней спарились; четвертый же самец преспокойно увел ее с собою. Описаны и другие сходные случаи. Самое большее, на что может рассчитывать даже могущественный альфа-самец, — это постараться, чтобы самка во время овуляции спаривалась в большинстве случае с ним”
Очень странно работают врожденные инстинкты у наших ближайших родственников: самка, вместо того, чтобы беречь в себе драгоценное семя, полученное от вожака, старается при первой же возможности удрать от него и быстренько спариться с кем угодно, да еще с несколькими подряд. Как результат, “… самцы низкого ранга и даже имеющие физические недостатки … способны оплодотворять самок, не вступая в конкуренцию с высокопоставленными соперниками в групповых ситуациях. Таким образом, эти самцы могут передать свои гены следующему поколению, даже если они не участвуют в борьбе остальных самцов за доминирование (а может быть, именно благодаря этому”. 20
А Протопопов утверждает, что “… начиная где-то примерно с середины иерархии и ниже (для разных видов — по разному) сексуальная привлекательность самцов падает уже настолько, что доминанту можно не волноваться — такого самца самки с большой вероятностью не подпустят сами”. Так кто врет: Гудолл или Протопопов? Я склонен верить Гудолл. Потому что она описывает то, что было, что она видела собственными глазами, а Протопопов — то, что, по его мнению, должно быть.

Протопопов любит выделять свои глубокомысленные идеи цветом и заключать в рамочки.
Главная ошибка Протопопова заключается в том, что придуманные им законы репродуктивной стратегии самок, возможно, правильные для некоторых видов животных, он распространяет на все виды без исключения. Однако, на примере шимпанзе легко убедиться, что у стадных животных, способных к круглогодичным спариваниям помногу раз в день, эти законы не наблюдаются. А ведь человек относится именно к такому виду…
Инстинкты у дикарей
На половое поведение женщины в цивилизованном обществе оказывают влияние как инстинкты, так и социальный контроль, который бывает очень жестким. Чтобы разобраться с инстинктами, надо бы максимально разделить то и другое. Это очень просто: достаточно обратиться к обычаям дикарей, чего Протопопов и не подумал сделать, скрыв еще раз важные факты, противоречащие его теориям.
Поскольку цивилизованные люди и дикари относятся к одному и тому же биологическому виду, инстинкты у них одинаковые. В то же время дикарям присуща чрезвычайная свобода нравов в половой сфере, то есть, очень слабый социальный контроль за половым поведением каждого члена общества: как мужчин, так и женщин. Ю.И.Семенов, автор капитальной монографии “Происхождение брака и семьи”, писал: “Многие доклассовые общества ни в малейшей степени не осуждали ни добрачные, ни внебрачные связи, если только они не представляли собой нарушения брачно-группового регулирования…”.21 В других обществах супружеские измены теоретически запрещались, хотя на это обычно смотрели сквозь пальцы, но незамужние девушки были совершенно свободны и вели себя как им вздумается, свободно следуя инстинктам, не боясь услышать выговор от мамы или папы.
Возьмем для примера Тробрианские острова, исследованные и описанные Б.Малиновским в его классическом труде: “Сексуальная жизнь дикарей Северо-Западной Меланезии”. Хотя тробрианцы были дикарями, социальное расслоение у них обозначилось уже вполне отчетливо, при этом высокое положение подчеркивалось строгим церемониалом: “Очень важный и разработанный ритуал для выказывания уважения людям высокого ранга основан на представлении, что мужчина знатного линиджа должен всегда оставаться в буквальном смысле слова на более высоком уровне, чем те, кто ниже его по статусу. В присутствии знатного человека все люди более низкого ранга должны соответственно наклонять головы или сгибать свое тело, или же садиться на корточки на землю — в зависимости от степени подчиненности своего ранга. Ни под каким видом ни одна голова не должна оказаться выше головы вождя. Когда простолюдин проходит мимо группы знатных людей, сидящих на земле, даже на расстоянии от него, он должен выкрикнуть tokay (“поднимайтесь”), и вожди немедленно вскочат на ноги и останутся стоять, пока он будет, пригнувшись к земле, пробираться мимо них”.
Итак, имеем высокоранговых самцов, ранг которых постоянно и очень наглядно подтверждается всеми окружающими. У девушек имеются инстинкты, которые толкают их к этим самцам. Их поведение в сексуальной сфере совершенно ничем не ограничивается. У них нет даже опасений, связанных с беременностью, поскольку тробрианцы были глубоко уверены, что половой акт к рождению ребенка никакого отношения не имеет.
Как же должны вести себя девушки в соответствии с теорией Протопопова? Виснуть на шее у знатных лиц и решительно отвергать ухаживания молодых парней, ничем себя не проявивших. При этом знатные лица просто обязаны охотно идти им навстречу: ведь согласно Протопопову, инстинкт предписывает мужчинам перетрахать всех вокруг себя. Особенно высокоранговым. Протопопов даже подводит под это дело теоретическую базу: “В интересах всего вида целесообразно, чтобы небольшая часть самцов оплодотворяла большую часть самок”. “В личных же интересах самца – стремление к максимально частой смене самок”. “Таким образом, инстинктивная цель брачного поведения мужчин — больше женских тел, хороших и разных”.
“У морских котиков 1/6 всех самцов оплодотворяют 5/6 всех самок, остальные вынуждены делать вид, что не очень-то и надо… Ещё более резкие диспропорции наблюдаются у морских львов, где 4% самцов обеспечивают 88% спариваний! Такая картина типична для всех стадных животных”.
Напомню, что мужчина — это самец, женщина — самка, а человеческое общество мало отличается от стада, поскольку законы стада Протопопов с легкостью переносит на человека. Следовательно, по его логике, вожди все свое свободное время должны проводить в объятиях незамужних красоток, меняя их как перчатки. Как и для девушек, никаких препятствий к этому у вождей не было. Секс при большой разнице в возрасте тробрианцами не одобрялся, но и преступлением или хотя бы проступком не считался.
Однако, ничего подобного на Тробрианских островах не наблюдалось. В европейских романах, в газетах, в личной переписке — сколько угодно красочных картинок, как девушки и женщины стараются завлечь богачей и высокопоставленных лиц. Еще больше всего этого в сплетнях. Поскольку у тробрианцев письменности не было, у Малиновского два источника из которых он черпал сведения об островитянах: собственные наблюдения и разговоры с информаторами, то есть, те же самые сплетни, от которых, как известно, ничего нельзя скрыть. И что же? Ни в наблюдениях, ни в сплетнях — ни малейших намеков о том, как тробрианские девицы липнут к вождям, вертятся перед ними, стараются прижаться во время танцев или игр. Точно так же нет ничего о тяжкой (в смысле физических нагрузок) доле вождей, которым приходится удовлетворять от 5/6 до 88% горячих раскованных девчонок. Куда же деваются инстинкты? Почему они себя не проявляют?
Брачная стратегия, сформулированная Протопоповым, напомню, состоит из двух взаимосвязанных частей — выбор высокоранговых самцов и избегание самцов низшего ранга. Иначе — полная бессмыслица. Именно такая бессмыслица и царит на Тробрианских островах. Не проявляя интереса к высокоранговым самцам, девушки, начиная с 6-летнего возраста, ведут бурную сексуальную жизнь с обычными молодыми парнями, то есть, с низкоранговыми самцами. “в определенных ситуациях, когда допускаются большие вольности, помолвленные парочки неизменно разделяются и каждый партнер проявляет “неверность”, сходясь на время с новым “объектом”. Даже при обычном ходе деревенской жизни девушка, заведомо, собирающаяся выйти замуж за конкретного парня, как правило, одаривает своей благосклонностью и других мужчин …”23
Плюс еще сексуальное обслуживание гостей из соседних деревень и приплывающих с других островов, плюс еще “любовные экспедиции”, когда все девушки одной деревни направляются с визитом на одну ночь к парням из соседней деревни. При этом “… инициатива при выборе пары должна исходить от хозяев, и этикет требует, чтобы каждая гостья приняла любое предложение”.24 Ау! Где тут инстинкты, предписывающие избегать низкоранговых?
Кого же предпочитают тробрианские девушки? Малиновский в главе “Эротическая привлекательность” ставит вопрос: “Можем ли мы выяснить, почему один человек (любого пола) почти всеми отвергается, а другой пользуется большим спросом; почему один тип людей считается некрасивым и непривлекательным, тогда как другой — чарующим и прекрасным?”.25 Так вот, исследуя эту проблему, Малиновский ни разу не дает даже намека, что тробрианских красоток привлекают в первую очередь крутые мачо с бессомнительным поведением. Главное для них в парнях — красивая внешность, а также умение петь и танцевать. И опять же: почему это на Тробрианских островах отключаются якобы врожденные инстинкты, предписывающие самкам выбирать исключительно высокоранговых высокопримативных самцов?
Молчалины и ленские

Если женщины стремятся к спариванию с высокоранговым самцом в силу инстинктов, это должно проявляться у всех без исключения или хотя бы у подавляющего большинства их. На самом деле все совершенно не так, и художественная литература на каждом шагу опровергает Протопопова. Поскольку автор трактата строит свою теорию, в значительной степени опираясь на анализ анекдота, он не имеет права отмахнуться от других литературных источников: романов и пьес.
Из школьной программы Протопопов, наверное, помнит “Горе от ума” и “Евгения Онегина”. Как же он, создавая теорию, не вспомнил строчки из А.С.Грибоедова: “Муж-мальчик, муж-слуга из жениных пажей — Высокий идеал московских всех мужей”? Оказывается, массе женщин нравились и такие, более того, они считали их высоким идеалом! Ну ладно, выбор для замужества и сексуальное влечение — не одно и то же. Но вот Софья? Напомню вещие слова Протопопова: “Соответственно любовь, как одно из сильнейших чувств, является голосом того самого первобытного инстинкта, который заставляет предпочитать для спаривания наиболее перспективную особь другого пола.” Значит, Софья влюбилась в Молчалина под действием того самого первобытного инстинкта? Ну и с какого же боку Молчалин, который “…на цыпочках и небогат словами”, у которого талантов “Два-с: Умеренность и аккуратность”, похож на высокорангового самца либо на лидера с бессомнительным поведением?
Да, в романах, случается, описывают, как девица мечтательно вздыхает, вспоминая лихого рубаку с громовым голосом. Но еще чаще там описывается, как такая же точно девица влюбляется в томного романтического юношу либо в светского щеголя, все достоинства которого заключаются в том, что он имеет безупречные манеры, разодет как картинка и умеет молоть языком. Французкие романы переполнены подобными героями-любовниками.
В “Евгении Онегине” есть любовь (то есть, голос первобытного инстинкта) и к романтическому юноше, и к светскому щеголю. Однако, самое интересное для автора “Трактата о любви…” — заключительная глава. Муж Татьяны Лариной под описание высокорангового самца подходит наилучшим образом: богат и знатен, генерал, и в сраженьях отличился, и “нас ласкает двор”, то есть занимает высокое место в придворной иерархии, и поведение куда как самоуверенное: “и всех выше — И нос и плечи подымал — Вошедший с нею генерал.” Чего ж вам более? Он просто обязан, по теории, включать во всех женщинах первобытные инстинкты на полную мощность. Однако, он почему-то не в состоянии включить их даже в собственной жене, которая его не любит и всего лишь соблюдает ему верность — по обязанности. А любит она Онегина, который со своими разочарованиями, в сущности, — пустое место.
Итак, женщины, оказывается, далеко не всегда влюбляются в высокоранговых самцов с бессомнительным поведением. Очень часто они влюбляются в тех, кто на этих самцов не похож совершенно. Это факт, который не может отрицать даже Протопопов. Он мог бы еще выкрутиться, если бы, подобно другим теоретикам, выводил любовь из влечения душ. Но у него любовь “является голосом того самого первобытного инстинкта”. Так как же получается, что первобытный инстинкт во множестве, если не в большинстве случаев ” заставляет предпочитать для спаривания” совсем не тех, кого надлежит предпочитать по теории? И как быть с девицами, которые влюбляются в молчалиных и ленских? Создавать для них отдельную теорию любви? А не слишком ли это много — две теории?
Смазливая физиономия

Протопопов изо всех сил доказывает читателям, что главная причина успехов поручика Ржевского у женщин — его высокий ранг, выражающийся в самоуверенном поведении. И не желает замечать некоторых “мелочей”: что анализируемый им поручик — красавец-мужчина в цветущем возрасте, самом привлекательном для женщин.
Предположим, доживет г-н Ржевский годов этак до 60, после чего по старой памяти придет ему в голову идея предложить молодой красотке “впендюлить” ей. И будет он неприятно удивлен, обнаружив, до какой же совершенно неприемлемой величины повысились его шансы получить “по морде-с”.
А в чем, собственно, дело? Ведь ранговый потенциал, как уверяет Протопопов, является врожденным, потому исчезнуть в человеке не может. Женщины тянутся к начальникам, так чины с возрастом только прибавляются, соответственно, прибавляют самоуверенности в поведении. С деньгами — то же самое. Получается, что с годами привлекательность Ржевского для женщин должна неуклонно возрастать. Увы! С годами ухудшается внешность: седина, пузцо, дряблая кожа, морщины на лице. И это влияет на привлекательность для противоположного пола решающим образом.
Ставим мысленный эксперимент. Берем четырех бравых гусаров: несомненных лидеров в кругу друзей и сослуживцев, самоуверенных и победительно настроенных, — из тех, кого Протопопов относит к высокоранговым самцам. Но только один из них — красавец, другой при всех его достоинствах физиономией попросту урод, третий вырос коротышкой, у четвертого внешность вполне обычная, да только он уже старик. Думаю, никто не будет спорить, что мужчине ни уродливая физиономия, ни малый рост, ни возраст лидерству и чувству самоуверенности ничуть не мешают — естественно, пока это не касается отношений с женским полом.
Пусть теперь каждый участник эксперимента обратится к десяти женщинам и без предисловий предложат им «впендюлить». Возможно, красавцу-мужчине удастся это 10 раз из 10. Но с большой долей вероятности можно предположить, что остальные трое участников 10 раз из 10 получат «по морде-с». Выходит, ранг все-таки не главное… Чтобы настоять на своем, Протопопову придется доказывать недоказуемое: что женщина одинаково отнесется как к предложению красавца «впендюлить» ей, так и к предложению урода, хотя бы и лидера в отношениях с товарищами. Или старика.
Таким образом, приходим к тому, что известно каждому, в том числе и Протопопову: главное, что определяет сексуальную привлекательность, — не ранг, а молодость и внешность. Все остальные качества: и ум, и характер, и ранг лишь накладываются на эту основу, слегка повышая или понижая уровень привлекательности. Только Протопопов не желает замечать очевидных вещей, поскольку они не влезают в его теорию.

Обезьяны и монахи
Коронный, даже единственный мыслительный прием этологов заключается в следующем. Они подмечают нечто общее в поведении животных и человека, после чего делают вывод, что сходное поведение обусловлено одними и теми же, то есть, биологическими причинами. И никак им невдомек, что у человека и у животного совершенно сходное поведение может порождаться совершенно различными причинами, идущими: у животного — от инстинктов, у человека — от воспитания в общественной среде.
Обезьяний самец при встрече с вожаком стада следует определенным правилам: он уступает дорогу и принимает позу подчинения, не смеет поднять глаза или оскалить зубы — у обезьян то и другое есть демонстрация вызова, агрессии. При этом он испытывает страх перед вожаком, который за нарушение обезьяньего этикета не замедлит дать хорошую взбучку.
Но ведь то же самое наблюдается и при встрече монаха со строгим отцом-настоятелем монастыря! Точно так же монах убирается с дороги, не смеет поднять глаз или оскалить зубы и тоже принимает позу подчинения — почти такую же, как у обезьян, то есть, склонив голову и нагнувшись. И точно так же испытывает страх!
Ввиду полного сходства поведения приходим, по методе этологов, к глубокомысленному умозаключению, что отношения между монахом и святым отцом строятся на той же основе, что и у обезьян, то есть, на доминировании.
Глупее ничего и придумать нельзя. Страх получить немедленную трепку и опасение вызвать неудовольствие того, кто выше в духовном совершенстве или того, кто сидит на небесах, страх не попасть из-за грехов в рай — это же совершенно различные причины, совершенно различные психологические механизмы. Так что страх монаха и обезьяний страх сравнивать совершенно невозможно.
В теоретизированиях на темы любви и секса то же самое. Если женщине нравятся нахрапистые самоуверенные мужики, совсем необязательно искать биологические параллели. У женщины вполне может быть свое, “человеческое” объяснение ее пристрастий.
Всем психоаналитикам прекрасно известно, что в эротических фантазиях женщин весьма часто можно обнаружить мечты об изнасиловании. Протопопов, естественно, усмотрит здесь скрытую инстинктивную тягу к высокоранговому могучему и грубому самцу. Но для психоаналитиков азбучной истиной является совсем другое объяснение. Изнасилование избавляет женщину от моральной ответственности! Ее тело жаждет сношения, а моральные тормоза не пускают. Изнасилование — это разрешение тяжелого противоречия. Не имеющее ни малейшего отношения к обезьяньим предпочтениям.
Да, я могу согласиться с А. Протопоповым, что самоуверенному поручику в жизни чаще удается «впендюлить», чем неуверенному в себе корнету. Но это также можно объяснить, не прибегая к аналогиям с высокоранговыми самцами в стаде. Женщине, особенно во времена поручика Ржевского, в сексуальных делах присущи робость и неуверенность; сделать самой первый шаг, подтолкнуть робеющего мужчину к объятиям — для нее нож острый. Самоуверенный нахал избавляет ее от этих проблем.
Объективности ради следует признать, что в трактате Протопопова имеется вполне здравая, хотя и чрезвычайно тощая мысль, могущая быть откровением разве что для старшеклассника:
Если женщина вами заинтересовалась, беритесь за нее решительнее — в прямом и переносном смыслах. А то можно остаться ни с чем.
Примативность и эклектика
Эклектика — это несъедобный винегрет, в котором намешаны кусочки несовместимых теорий. Когда у автора-эклектика с объяснениями на базе одной теории не получается, он потихоньку, не афишируя этого, обращается к другой. А потом, когда надо, возвращается к первой. В ученом мире титул эклектика означает, что ниже в оценке своих коллег падать уже некуда.
Непрерывные споры, чем определяется сущность человека: то ли его инстинктами, то ли социальной средой, в которой он сформировался, ведутся учеными начиная с выхода в свет трудов Ч.Дарвина. Протопопов вначале объявляет себя инстинктивистом и берется объяснить все поведение человека записями в его ДНК. Однако, очень скоро он вынужден признать, что социальная среда в формировании поведения тоже кое-что значит, и немало: ее влияние вполне сравнимо с силой инстинктов.
Не останавливаясь на этом, Протопопов идет дальше: делит людей на высокопримативных — тех, которые инстинктами подчиняются, и низкопримативных — которые не подчиняются. Блестящий ход! С этого момента трактат становится всеобъясняющим и неопровержимым. Девушке понравился задиристый самоуверенный амбал? Все по Протопопову: женщин тянет к высокоранговым самцам. Студентки консерватории предпочитают не самоуверенных амбалов, а застенчивых скрипачей и пианистов? Так они же низкопримативные! И опять все по Протопопову.
Вот только, подготовив себе лазейку, чтобы вовремя нырнуть в кусты от неприятных вопросов, Протопопов не замечает что “примативность” — это самопризнание в эклектике, к тому же разваливающее весь его псевдоученый труд. До основанья.
Если высокопримативные в жизни подчиняются инстинктам, передаваемым им генетическим путем, тогда чем же определяется поведение низкопримативных? Очевидно, воспитанием, воздействием со стороны социальной среды: как ни крутись, но больше вроде бы нечем. Таким образом, получается, что всякое общество состоит из смешения людей двух сортов, сформированных принципиально разными способами: одни — главным образом инстинктами, другие — главным образом общественной средой. И при этом до удивления похожих друг на друга! Ну вот, и сели между двух стульев, обняв одной рукой истинктивистов, а другой — презираемых гуманитариев с их “теорией среды”.
Сравним высопримативного поручика, с которым носится Протопопов, и низкопримативного кадета. Самым главным в жизни офицера-гусара в начале XIX века были: служба, светское общество, семья. Автор трактата не приводит никаких доказательств, что в личной сфере высоко- и низкопримативные заметно отличались друг от друга: что, к примеру, высокопримативные — преимущественно черствые эгоисты, а низкопримативные — добродушны и приветливы. Или наоборот. Еще меньше они отличались друг от друга в остальных сферах жизни.
Во времена поручика Ржевского иерархические пирамиды: что на военной службе, что в обществе строились отнюдь не по принципам, принятым в стаде обезьян. Положение в пирамиде определялось главным образом происхождением, и любые личные заслуги могли в лучшем случае лишь немного его скорректировать. Очень трудно представить, как офицеришко без роду-племени, даже с самым высоким врожденным ранговым потенциалом, стал бы задирать нос перед князем, демонстрировать перед ним бессомнительное лидерское поведение. С другой стороны, даже низшее офицерское звание высоко подымало его над всем подлым народом, хотя среди него, несомненно, встречались экземпляры, от которых (в своем кругу) за версту несло и высокой примативностью, и не менее высоким ранговым потенциалом — по терминологии Протопопова. Интересно, какой же это инстинкт заставляет с презрением относиться к таким лицам только потому, что они были рождены самкой без дворянского звания? Таким образом, в общественных и светских отношениях что высокоранговый, что низкоранговый починялись воспитанию, а не инстинктам, одинаково следуя этикету, а также всем принятым предрассудкам и условностям. В частности, тот и другой покорно расшаркивались в гостиных перед пожилыми, выжившими из ума, почтенными дамами и испытывали глубочайшее почтение к высокопоставленным сановникам. Попробовал бы только самый высокопримативный продемонстрировать перед ними свои инстинкты либо не подчиниться условностям — и перед ним навсегда закрылись бы двери всех домов.
На верху военной пирамиды тоже были отнюдь не те, кто отличился на поле брани. Получали чины и попадали в командиры частенько по родству. Или приходили со штабных, по существу, лакейских должностей. Тем не менее, и высоко- и низкоранговый одинаково верно служат царю-батюшке, одинаково подчиняются кодексу офицерской чести и военной дисциплине и стоят навытяжку перед начальством, покорно выслушивая его приказы, а то и брань. И опять же: попробовали бы они следовать своим инстинктами — мигом вылетели бы со службы, хорошо, если не в кандалах.
В денежных делах — тоже немаловажной сфере человеческих взаимоотношений — высокая или низкая примативность опять же ровным счетом ничего не значат. Если поручику придется просить деньги в долг или продавать что-то купцу, условия сделки будут диктоваться никак уж не инстинктами, а соображениями выгоды и обычаями делового оборота. И если сделка не выгодна, если разум против, никакая самоуверенность и нахрапистость поведения на инстинкты купца или ростовщика не подействуют, а потому никто, желая заключить сделку, их и не демонстрирует.
Таким образом, в наиболее важных сферах жизни: на службе, в отношениях с высшими или с низшими, в делах, в светском общении и в семье поведение от уровня примативности не зависит. Примеры, приводимые Протопоповым и его сторонниками в доказательство якобы решающей роли примативности, относятся к очень узкой сфере, ограниченной флиртом и кутежами, к которым, в основном, сводилось (да и сейчас сводится) общение с равными себе в условиях досуга. Замечу, что при женитьбе — бесспорно, важнейшее событие в жизни — опять же обходились без инстинктов: в выборе жены, тем более, мужа решающее значение имели деньги и родство, то есть, связи.
Учтем, что и высокопримативные, как бы на них ни действовали инстинкты, все же вырастают, подобно низкопримативным, в определенной социальной среде и испытывают, какое-то ее влияние — чего не отрицает и сам Протопопов. А дальше — простая логика. Если под действием среды и слабого влияния инстинктов получаются почти такие же люди, какие вырастают под действием той же самой среды и сильного влияния инстинктов, то главным в формировании человека следует признать все же среду, воспитание, которое он получает. А действие инстинктов принимать во внимание лишь там, где высокопримативные и низкопримативные различаются в своем поведении, то есть, во флирте и пьянках-гулянках. И это не домыслы гуманитариев. Это строго логические выводы из протопоповской “примативности”.
Идем, опять же строго логически, дальше. Если признать, что в наиболее важных сферах жизни поведение человека определяется его воспитанием, влиянием среды, то придется выбирать: а) инстинктов в человеке нет вообще (В.С.Фридман), б) действие инстинктов подавляется воспитанием, так что в жизни их не видно и не слышно (Е.П.Панов). Протопопов строит свой “Трактат о любви…” на том, что животные управляются инстинктами, человек — тоже животное, следовательно, в сексуальных приключениях он также подчиняется инстинктам. Если не принимать во внимание натяжки и противоречие фактам, в этом можно усмотреть некую логику. Однако, с изобретением “примативности” даже эта шаткая умственная конструкция рушится. Если инстинктов в человеке нет вообще, трактат смело можно отправлять в хлам. Если в важнейших сферах жизни действие инстинктов подавляется воспитанием, то какие есть основания утверждать, что в некой ограниченной сфере — в отношениях между полами — инстинкты перебарывают воспитание? Может, и так, но где доказательства? Протопоповская дедукция здесь уже не применима, а ничего другого у него нет. Что и доказывается на протяжении всей этой статьи.

Причины популярности

Почему же произведение, состоящее сплошь из ошибок и натяжек, получило некоторую известность? Тут кстати упомянуть, что в научной литературе решительно никто его не вспоминает и на него не ссылается. Ответ на этот вопрос применительно к Дольнику дает Е.Н.Панов в уже упоминавшейся статье: “такого рода статьи своим появлением формируют даже не околонаучный, а лженаучный миф, который уже успешно прижился, ибо обладает всеми необходимыми для этого свойствами: ясностью и простотой схемы и возможностью найти ей подтверждения на бытовом уровне и в рамках бытового мышления. Вот это – яркий пример успешной популяризации ложных представлений. Хотя, к глубокому сожалению, В.Р. Дольник тут не был первым и вероятно еще не последний.”
Это точно, что не последний… Написанное про Дольника целиком и полностью можно отнести также к Протопопопову. Полностью соглашаясь с Пановым, добавлю собственные соображения.
Во-первых, мало кто знает приведенные мной факты о шимпанзе и дикарях, которые Протопопов старательно замалчивает.
Во-вторых, псевдоученые рассуждения, построенные на фокусах с терминологией, многим кажутся вполне убедительными. Более подготовленный читатель сразу видит, что в них что-то не то, но сформулировать, что именно “не то” не очень просто. Признайтесь, положа руку на сердце: если подсунуть тому, кто не читал эту статью, мое “пророчество” по поводу матриархата — бред, сознательный и нарочитый — он не сразу сообразит, как его опровергнуть. А кое-кто и согласится с ним, пожалуй.
В-третьих, популярность Протопопова поддерживается еще и тем, что он обслуживает один из распространенных сексуальных мифов. С мифами этими дело обстоит довольно забавно. Есть сексуальные мифы, в которые свято верят женщины и над которыми посмеиваются мужчины. Есть мифы, с которыми все точно наоборот. Пример. Многие женщины глубоко убеждены, что стервы легче всех влюбляют в себя мужиков. Мужчина на такое утверждение, скорее всего, лишь иронически ухмыльнется. Тем не менее, запустил я поиск по книжным интернет-магазинам по ключевому слову “стерв” и получил несколько сотен названий: “Стервология”, “Как стать стервой”, “Школа стервы” и мн. др. Раз печатают, значит, покупают эти книги, и покупают потому, что верят написанному в них. И я очень сильно сомневаюсь, что покупают и верят мужчины.
Пример противоположный. Многие мужчины не менее глубоко убеждены, что счастье женщины — это большой-пребольшой член. Сексологи давно устали опровергать сию глупость. Если спросить женщину, то она скажет, что для нее главное в сексе — чувства к партнеру, нежность и ласки, наконец, техника, то есть умение пользоваться своим органом, а уж размеры — на последнем месте. Тем не менее, те, кто втемяшил себе в голову, что его член недостаточно большого размера, всю жизнь чувствуют себя глубоко несчастными. Случается, что хитрые бабешки ловко используют их слабость. Они внушают своему мужу: “Ты со своим жалким отростком не нужен ни одной женщине, так что изо всех сил держись за меня”. Подобную историю можно найти в книге “Праздник, который всегда с тобой” Э.Хемингуэя.
Если страдальцу, описанному Хемингуэем, попался бы в руки роман, где рассказывается, как женщина бросает достойного во всех отношениях мужа и уходит к полному ничтожеству и только потому, что у того большой член, то ему (страдальцу) этот роман показался бы в высшей степени жизненным и правдивым. Пожалуй, он бы даже произвел автора в гении: все пускают какие-то розовые слюни по поводу чувств, а этот режет правду-матку, отважно лезет в самые глубины человеческой натуры.
То, что всякая женщина мечтает о властном самце — и есть один из распространенных сексуальных мифов. Уверовавшим в любой миф свойственно распространять его на всех без исключения, горячо приветствовать любое его подтверждение, даже напрочь лишенное логики и смысла, и не замечать противоречащих мифу фактов. Именно это и наблюдается с трактатом Протопопова.
И, наконец, самое главное, о чем и писал Панов. Трактат Протопопова создает у читателя весьма приятную иллюзию простоты. “Прочитал — и как будто пелена с глаз упала” — такое встречается в отзывах на книгу довольно часто.
Отношения между полами — вопрос чрезвычайно сложный. Чтобы в этой сфере родить мысль, заслуживающую внимания, надо долго и упорно учиться. И какой же соблазн для незрелого сексуально озабоченного ума создает Протопопов! Достаточно запомнить несколько слов: “альфа-самец”, “омега-самец”, “примативность”, “ранг” — и уже можно чувствовать себя экспертом, сразу становится ясно, как завоевать несговорчивую красотку, и почему у одних это получается легко и просто, а у других — никак; можно снисходительно свысока поучать гуманитариев, верящих своим книжонкам, как на самом деле строятся отношения между полами. Охота ли после этого обращать внимание на какие-то там противоречащие факты…
Протопопов и Толкиен

Народ обсуждает в Сети вымышленные миры от Толкиена до братьев Стругацких: их общественное устройство, характеры героев, их приключения и т.п. На здоровье! Пусть себе люди интеллектуально развлекаются. Вреда от этого точно не будет, потому что они даже под хмельком не путают свои вымышленные миры с реальностью. А если кто-то начнет возмущаться: вы о чем?! ваши миры наука не признает! — его обругают и выкинут с сайта. И правильно сделают: чтобы не мешал играть.

Протопоповщина — та же самая игра, но только вредная. Протопоповцы создают вымышленный предельно упрощенный мир, населяют его альфами-омегами, которые вроде бы люди, но управляются обезьяньими инстинктами, причем, им приписывают инстинкты даже не антропоидов, а павианов. После чго начинается жаркое, заведомо бесплодное обсуждение отношений между придуманными ими биологическими объектами. Бесплодное потому, что каждый из спорщиков вкладывает в понятие инстинкта свой собственный смысл, который он, кстати, не в состоянии внятно сформулировать, и который меняет, в среднем, два-три раза в пределах одного поста. При этом протопоповцы сильно возмущаются, когда кто-то пытается доказать им, что в действительности мир, о котором они спорят, не существует.
Вред их умственных забав состоит в том, что реальность они пытаются рассматривать через те же самые очки, которые годятся только придуманного ими мира. И — хуже всего — пытаются навязать свое видение другим, постоянно встревая в споры на самые разнообразные темы, чего никогда не делает, к примеру, толкиенист, который даже не пытается пристроить обычаи хоббитов для объяснения отношений живых людей в социуме.
***

Спорить с псевдонаукой — очень нелегкое занятие, требующее профессионализма и эрудиции, вместе с тем не сулящее никаких выгод. Что точно сулящее — так это нудные споры с малограмотными личностями. Мне пришлось взяться за псевдоученый труд Протопопова потому, что он называется “Трактат о любви…”, а я — тоже автор теории любви, изложенной в книге: Б.Шипов “Великая ложь. Теория любви: мифы и реальность”. Рассмотрение и опровержение конкурирующих точек зрения — святая обязанность каждого, кто претендует на авторство теории. Примечательно, что в амурологии теоретики предпочитают не замечать друг друга, и Протопопов в этом смысле не одинок.